Восстание Аркан

Коул Кресли

Когда-то он сказал Фите: «Императрица, ты была рождена для меня, а я для тебя. Однажды мне удастся тебя в этом убедить».

Что, если он уже меня убедил?

Цирцея рассмеялась.

— Твои глифы снова светятся, Эви Грин.

— У тебя есть к нему чувства? — серьёзно спросила я.

— Моё сердце уже занято, — сказала она, — и я никогда не полюблю другого.

— Правда?

Её глаза наполнились печалью.

— Думаешь, ты единственная кого-то потеряла? В Нулевой День должна была состояться моя свадьба.

Река заволновалась.

— О

боже, Цирцея, я не знала.

Тот день должен был стать памятным для нескольких Арканов. Мой день рождения. Годовщина Сола. Свадьба Цирцеи.

Её взгляд стал отрешенным.

— Когда Вспышка осушила моря, я оказалась заточённой в аквифере на дне океана и не могла добраться до родного острова — к жениху, к семье. Мне понадобились месяцы, чтобы оттуда выбраться. Когда я обнаружила, что с ними случилось, то была уже настолько обезвожена, что даже слезинки проронить не смогла.

— И что ты сделала?

По речной поверхности поплыли лепестки. Это я, инстинктивно вырастив розы в знак сочувствия, разбросала их по воде.

— Я… я… — она запнулась, но спустя мгновение напряжённого молчания печально махнула рукой, всколыхнув воду, и наконец продолжила: — хватит об этом. Разговор был о вас со Смертью. В этой игре у тебя есть все шансы причинить ему ещё больше боли, чем в предыдущих.

Теперь я позволила сменить тему ей.

— Почему?

— Ему две тысячи лет, и все эти годы он прожил однообразно. Сейчас же на небольшой промежуток времени (для него действительно лишь короткий миг) благородный рыцарь из другой эпохи влюбился. Ты была с ним считанные мгновенья, но это его сразило.

Словно болезнь. Как и говорили Любовники.

— Смерть жаждет познать до сих пор неизведанные чувства, — сказала Цирцея, — тем более досадно, что некоторые тайны должны остаться неразгаданными даже спустя тысячелетия. Теперь он знает, что значит любить другого человека… но не знает, как это быть любимым в ответ.

— Но я люблю его.

Она выгнула бровь.

— Ещё бы.

Ну и что тут скажешь? Смысл её убеждать?

— Смерть рассказал о видении с десятью мечами, вонзёнными тебе в спину.

Я кивнула.

— Десятка мечей предвещает разрушительную катастрофу, настигшую неожиданно. В яблочко, Мэтью.

— Гмм.

— Гмм, что?

— Эта карта также говорит, что нужно смириться и принять сложившиеся обстоятельства.

Принять то, что судьбу нельзя изменить. По примеру мамы, принявшей папину смерть.

— Значит, я должна смириться с потерей Джека? Как ты смирилась со своей потерей.

Она пожала плечом.

— Ты давно любишь другого.

— Но ведь я поклялась отомстить Рихтеру. Так о каком смирении может идти речь? — Рихтер, я… не иду за тобой? — Знаешь, чего я боюсь больше, чем умереть в схватке с Императором? Что мне

придется жить с тем, что он сделал.

— Никто не говорит тебе отказываться от мести. Но что, если мы будем искать его ещё полгода? Два года? Ты хочешь на всё это время поставить жизнь на паузу? Заставить Смерть сделать то же самое? Он так хочет почувствовать себя нормальным человеком. Хотя бы на несколько дней. Неужели ты откажешь ему в этом?

— Я пыталась донести до Арика, что времени у нас не так много, — сказала я, до сих пор чувствуя неловкость за свою опрометчивую фразу, — но он только обиделся.

— Ему нужна жена. А не приятельница.

Неужто она слышит каждое слово, произнесённое в замке?

— Я не хочу мучить его, но не знаю, что делать.

Цирцея впилась в меня пронзительным взглядом.

— Именно этому и учат карты, Эви Грин. Учит жизнь. Если нельзя изменить обстоятельства, нужно меняться самому. Нужно встать и идти дальше… даже с десятью мечами, воткнутыми в спину.

Что хуже смерти? Жить как в кошмаре.

Мама как-то научилась жить без папы. Я научилась жить без мамы. И может, я смогу двигаться дальше без Джека?

— Мне об Арике и думать страшно. Из-за того, что я нарушила правила игры, уже погиб Джек. Что, если и Арика постигнет та же участь?

Цирцея ухмыльнулась.

— Ты, как всегда, слишком много о себе возомнила. Неужели ты и правда решила, что имеешь к этому отношение? Подумай сама, ведь Рихтеру логичнее было бы действовать по-другому: первым делом напасть на Форт Арканов, чтобы уничтожить Мага, волка Фауны и оплот своих врагов. А армию он мог бы просто расстрелять с вертолёта. Но вместо этого он нацелился на смертных и одного игрока. Луну.

Я разинула рот.

— Потому что она была для него гораздо опаснее.

— Она единственная из всех находящихся поблизости Арканов была способна убить его издалека. А следующей мишенью будет Джоуль, ведь он тоже имеет такую возможность, — сказала Жрица, — так что, если кого и нужно винить в гибели твоего смертного, то это Луну.

— Я ни за что не стану её винить.

— Будешь дальше винить себя? — Цирцея покачала головой, и река завихрилась. — А я говорю, что нужно винить Императора.

Как будто перестать себя винить так легко…

Неужели целью Рихтера действительно изначально была Селена? Если судьбу нельзя изменить… выходит, она должна была умереть ещё в тот день, когда мы спасли её от Любовников.

Я сглотнула. Никогда не забуду, как крепко она сжимала меня в объятиях, потрясенная тем, что я оказалась преданным другом. До самого конца, Селена.

— Игра разворачивается, — на дне своей пропасти Цирцея повертела пальцем, и на водной глади завертелась воронка.