Восстание эльфов
Шрифт:
«Пожалуй, я остановлюсь на одной чашке» – подумал я, провожая его взглядом.
Эльфы, что сидели напротив, молча зашли обратно в кабак. Я остался на улице, поглядывая вокруг. Тут же из переулка выбежал Тинэй, да выбежал так резво, будто не был пьян и не схлопотал пару сильных ударов. Подбежав к кабаку, он схватил чашки с настойкой, что забыли эльфы, и рванул с ними обратно в переулок.
«Вот прохвост!» – подумал я и понял, что улыбаюсь.
Примерно через час я добрался до своей хижины. Закатный свет проник через щель меж досок внутрь. Я повалился на тюфяк, набитый опилками, и понял, что смертельно устал. Перед
– Подъём! Вставай, тварь! Пора просвещаться!
Стражник долбит ногой по краю моей кровати. Я с трудом разлепляю веки и пытаюсь понять, что происходит.
– Вставай говорю, идиотина остроухая! Шутки вздумал шутить? Да я тебе щас!
Стражник делает ещё один удар ногой по кровати. Он стал фатальным: одна из ножек ломается, и я тут же падаю на пол. Несколько секунд мы переглядываемся со стражником. Он достаёт из ножен меч. Я всё понимаю, встаю на ноги и иду за ним.
«Просвещаться?.. Это что-то типа школы? Вот уж не думал, что здесь мне придётся пройти все девять кругов ада!» – подумал я, следуя за стражником по Эльфиму. Стражник остановился. Впереди я увидел хибару, которая по размеру как три местных хижины. На её фасаде прибита доска с надписью: «Просветительская», а справа на стене висит чёрный флаг, на котором золотыми нитями вышит нимб, объятый языками пламени.
Мы прошли внутрь. За партами сидят эльфийские дети. Стражник указал мне место, и я сел за парту. Пришлось отодвинуть стул назад, чтобы не упираться коленями.
Вскоре я увидел и самого просветителя. Он прыгучими шагами зашёл к нам, открыл свою книгу и окинул класс презрительным взглядом. Это мужчина лет пятидесяти, который носит сиреневую тунику и целую кучу браслетов на руках. На лице у него сросшиеся широкие баки, а на голове крупная залысина, к которой прилегают прямые седые локоны. У него злые внимательные глаза и маленькие, дрожащие губы.
– Что это?.. Взрослый эльф, который не знает основ? Тебя что, выловили в лесу? Ты дикарь? – иронично спросил просветитель, остановив взгляд на мне.
Дети захихикали и повернулись ко мне. Просветитель затараторил, выплёвывая слова, словно пулемётную очередь:
– Как твоё имя, ученик? Почему ты среди тех, кто изучает программу среднего уровня? Ты ведь не ребёнок, рождённый здесь, а значит, и не должен знать язык высших!
– Язык высших?.. Это что?
Просветитель вздохнул, закрыл глаза и почесал переносицу почерневшим ногтем:
– Каких только идиотов ко мне не посылают. Они, наверное, испытывают моё терпение. А я ведь послушник! Почти маг!
«Маг?.. Тут ещё и магия есть? Ну вот уж точно – я попал в книгу Толкиена!»
Он отвлёкся, мельком заглянул в книгу и продолжил:
– Начнём урок истории империи Демедас и острова Гиэнтен. Тысячелетия назад на остров Гиэнтен приплыли мореплаватели империи Демедас. Они увидели местных существ – эльфов, и то, как те униженно существуют. До императора Магнуса Прочного дошла весть, что ваши предки не обладают жильём, не веруют в Бога, не умеют жить по-человечески – они живут не так, как надо!
С этими словами просветитель
– Но доблестный император, наш герой и предводитель, принял волевое решение – раз и навсегда освободить эльфов от их тяжкого бремени! Мы поселили ваших предков в своих городах, дали им жильё, работу, нормальную еду, научили их правильно говорить, научили их вере в истинного Бога – Порция Аврельского и даже приняли их в своё цивилизованное общество! Вы должны быть благодарны нам за то, что мы подарили вам новую жизнь! Труд рано или поздно исправит вашу дикарскую суть, и вы сможете приблизиться к человеку – истинному хозяину мира!
– А зачем нам приближаться к человеку, просветитель Стек?.. – жалостливым голосом спросил ребёнок-эльф с первой парты. – Моего папу повесили на прошлой неделе на площади. Мама сказала, что страшнее человека Гиэнтен ничего не видел.
Глаза просветителя загорелись. Его обычно спокойное лицо исказила гримаса злости, которая, казалось, скинула маску человека с животного. Он бросился к мальчику, схватил его за руку и поднял его над партой.
– Маленький дикарь! Варвар! Вандал! Да как ты смеешь задавать такие вопросы?! Сегодня ты останешься после занятий и, думаю, мы обсудим дальнейшую судьбу твоей матери!
– Оставь его в покое! – крикнул я, вставая из-за парты.
Просветитель перевёл взгляд на меня и медленно опустил мальчика на стул.
– М-м-м… Кое-кто вырос и решил погеройствовать? Правильно я говорил: слуг, как и псов, надо воспитывать с детства. От взрослых толку не будет! Но не переживай, мы и тебе кости сломаем! Срастутся так, что пуделем будешь на задних лапках стоять!
Злость заставила меня действовать напрямик:
– Ну давай! Попробуй!
Минутная тишина. Дети таращатся на нас так, что у них чуть не вылазят глаза из орбит. Раздаётся звонкий, нахальный голос просветителя:
– Стража! В темницу его!
Глава 2. За честный труд честной кровью
Сзади подскочили два стражника, скрутили мне руки и выволокли меня на улицу.
– Да отпустите меня, козлы! Разве по вашему закону можно обижать детей?
Но стражники, кажется, даже не слышат. Они повели меня через весь Эльфим к стенам рабского города. Эльфы удивлённо глядят на это шествие, шепчутся между собой.
Меня провели к железной двери в стене. Один из стражников подошёл к ней, снял связку ключей со своего ремня, подобрал нужный ключ и отворил дверь. Он же вытащил из настенного крепления факел и зажёг его спичкой. Стражник с факелом пошёл вперед. Другой держит мои связанные руки за верёвку сзади и подгоняет меня пинками. Двое других остались за дверью.
Мы спустились по ступенькам вниз. Огонь факела развеял тьму, и я увидел просторный коридор, где по бокам раскинулись тюремные камеры. В мой нос проник запах застаревшей сырости и крови.
«Хорошее было приключение».
Меня провели в одну из камер и закрыли за мной решётку. Стражники ушли обратно. Я остался один во тьме. Рукой нащупал стену, сел и облокотился на неё. Начал вспомнить те немногие хорошие дни, что были в моей жизни.
«Когда-то были живы родители. Когда-то была жива бабушка. По сути, многое ли поменялось? Я как был один в том мире, так и остался один в этом. Там, может, тоже бы угодил в тюрьму».