Восстание павших
Шрифт:
– Вчера опять приходил бригадир, отец что-то там натворил. Говорит, партию мяса испортил, а отрабатывать кому? – Недовольно Хельга. – Нас уже предупредили, мол, если еще один проступок отца сошлют на тяжелый труд, а меня…
Отец работал на скотобойне. Работа его была не сложной, но и в ней он умудрялся допустить оплошность.
– Нет, Хельга, как бы там ни было, даже с таким отцом я не согласна покидать дом. Вспомни, что у граждан забирают детей, навсегда.
– Ну и пусть, я так вовсе против этих спиногрызов. Это даже хорошо,
– Нет, я все таки против. Не хочу… А после того, как маме все чаще становится хуже, я даже не имею на это право. Ты ведь сама видела вчера и сегодня, как ей было плохо.
– Да странно все это. Твоя мама всегда была такой свежей бодрой, а тут внезапно на нее свалились обмороки. Интересно, что ее мучает? – Хельга с любопытством наблюдала за матерью Анны через окно. Женщина и сегодня была бледной уставшей измученной. – А ты спрашивала ее? Ну, или может быть, отец, вы ведь с ним откровенничайте. Вдруг они что-то знают, да не говорят тебе.
– Нет. Мама говорит, что ей просто плохо, что она с возрастом стала уставать. Но, я никогда не видела и не припомню, чтобы кто-то от старости валился с ног! Да с такими обмороки. А еще вчера, ее стошнило от того, что она съела жареную рыбу, которую отец приготовил. Она всегда ее любила, а сейчас даже на дух не переносит. Может быть, с ней, что-то серьезное? Может быть… – В голове мелькнула мысль о самом страшном, и девушке стало не по себе. – Нет, все будет хорошо, хватит с меня пробоем.
– Для всех это счастье, а для тебя это проблема. Ох, дурочка ты Анька дурочка, дурочка.
– Пусть я лучше буду дурочкой, чем рабом системы. Ты вот вообще не понимаешь и не знаешь, что на самом деле там творится. Да наша жизнь по сравнению с жизнью граждан сахар. Мы хотя бы можем вот так сидеть и разглагольствовать о том, что хорошо и что плохо. Они даже мысли не могут допустить о том, что президент Влас не прав и что политика его неправильна. Да, за такое сразу же ссылают!
– Так откажись! – Хельга воскликнула недовольно. – Что мешает пойти и сказать, мол, так и так?
– Если б это было возможно.
– А ты пробовала? Возьми и скажи. Кто знает, ты первая такая дурочка. – Бормотала Хельга.
– Да нет, глупость, – Аня была бы рада, конечно. Но разве это возможно?
– А что, вдруг можно? Или еще лучше помоги мне вместо тебя попасть.
– Из-за твоего отца тебя хотят сослать в другую колонию, а о правах и речи быть не может. Как с таким списком, как тебе пробиться?
Хельга помрачнела, явно задетая подругой.
– Шибко умная да? Не у всех есть такие идеальные папаши, как твой. Так, что же теперь носом тыкать надо?
– Что вы так раскричались? – Из прачечной возникла Ольга. Взмыленная, она утирала пот со лба. – Работать, кто будет?
– Идем, идем теть Оль, – кривясь, Хельга запрыгала в здание.
– Что вы там опять задумали? – Женщина приблизилась к дочери, внимательно
Все надежды испарились под этим пристальным взглядом.
– Что бы не задумали, тебе все равно это не понравится, – ответила дочь.
– Не вздумай! Даже и мысли не допускай! Ты все равно ничего не изменишь! Мама продолжала упорствовать.
Аня промолчала, не став ничего объяснять или пытаться рассказать матери. Она не поймет. Напротив, только раскричится, разозлится. Аня с удовольствием осталась бы в колонии. И никогда не покидала любимого отца и мать. Да, при этом она на всю оставшуюся жизнь останется в колонии, будет работать на прачке. Жизнь ее будет обречена. Она будет все той же серой массой. Но, как говорит отец, она будет свободной.
***
Где-то после обеда, когда все продолжили работать, в душное помещение прачки вошел староста. Все были немного удивлены его появлению здесь. Обычно мужчина без надобности никогда не появлялся в рабочих блоках. Взмыленный, улыбающийся, он кивнул Ане и Ольге, чтобы те подошли к нему. Женщины с любопытством стали наблюдать и прислушиваться, о чем пойдет разговор.
– Ань. Как всем нам известно, ты в числе кандидатов. – Спокойно заговорил тучный, невысокий мужчина. – Так вот. Это формальность, тебе нужно пройти со мной в административный корпус и поговорить с людьми из города. С тобой поговорят, заполнишь анкету, все стандартно.
– Для чего это? – Опасливо поинтересовалась Ольга.
– Как же, прежде чем Аня окажется в городе, мы хотя бы должны понять, куда конкретно ее определить. Где она пригодится? Ведь мы не можем, просто бездумно забрать ее и поставить на первую попавшуюся работу. Все таки, нужна посмотреть, узнать.
Аня припоминала, что такие беседы проводили и с другими кандидатами. Помнится, как-то в их бригаде была девушка, ее также вызывали на разговор. Потом она рассказывала о том, что разговаривала с людьми из города, они расспрашивали ее, она заполняла анкеты, проверяли некоторые навыки. Да, это была банальная формальность. Вполне логичная.
Аня огляделось на женщин и на Хельгу в том числе. Девушка скрепя зубами сверкнула недовольным взглядом. Аня знала, о чем думает подруга. Как же она ей завидовала.
Растерянно кивнув, Аня проследовала за старостой, а спустя пару минут они входили в корпус административного здания, затем поднялись на второй этаж, где староста проводил девушку в один из кабинетов. Это был светлый, просторный кабинет с панорамными окнами. Из мебели пару шкафов да стол с двумя стульями.
Ждать пришлось недолго. Почти сразу же в кабинет вошла стройная точеная фигура. Светловолосая красивая девушка с ясно синими глазами. Аня в сравнении с ней выглядела не ухоженной замарашкой. Серое мешковатое платье, пропитанная потом, косынка на голове, едва могла сравниться с изящностью внешности и опрятности горожанки.