Восстание Персеполиса
Шрифт:
– Всех этих целей они достигли, - сказал Сингх.
– Но какие из них были их целями, сэр. Понимание образа мыслей врага - это то, что позволяет мне выполнять свою работу.
Сингх слышал разочарование в тоне Оверстрита. Это было справедливо. Часть его ошибки в удалении Танаки, поместила Оверстрита в положение, в котором у него не было времени на подготовку и тренировку, которое у него было бы в другом случае. И с подпольем, нарезающим круги вокруг них, мужчина не мог чувствовать, что справляется хорошо. Ничто так не ухудшало моральный дух, как ощущение, что потенциал для развития отвергается.
К
– Хой, боссман. Что-то большое надвигается тут, внизу, - сказал Джордао, - до меня довели мою часть, она касается сенсорных массивов. Наш разговор, ваш и мой, должен остаться в тайне. Если Вольтер узнает, что я вас знаю, вы увидите воду, которую из меня сделали, в своих кранах, да?
Глаза Оверстрита сузились в маленькие серебряные льдинки. Его губы превратились в одну темную линию.
– Да, это интересно, - сказал он.
– Астеры не единственные, у кого здесь развернута сеть, - сказал Сингх.
– Больше нет. Смотрите, чего не учел ваш отчет. На этот раз мы впереди этих ублюдков.
– Может потребоваться оттянуть персонал от расследования на инженерной палубе, - сказал Оверстрит.
– На данный момент это самая главная вещь, - сказал Сингх.
Оверстрит медленно кивнул, сбившись с мысли в своих расчетах. Когда он вздохнул, этот вздох был похож слабое дыхание умирающего.
– Мы удерживаем эту станцию только с командой, которая прибыла на Грозовом Шторме, и несколькими спецами, которыми нас снабдил Адмирал Трехо. И чертова станция намного больше нашего корабля.
– Это проблема для вас, Оверстрит?
– Это просто очень большой набор приоритетов номер один. Вы не согласны, сэр?
Глава сорок вторая
Драммер
"... и если вы откажетесь развернуться, - сказал Генеральный секретарь Ли, - мы будем вынуждены ответить силой. Дальнейших предупреждений не будет".
– А он смотрится хорошо, - сказал Лаффлин.
– По-государственному.
Драммер подумала, что он смотрится печально, что на самом деле было довольно ясно, учитывая все обстоятельства. Казалось, что приближение перспективы потери жизни, двигает шкалу его настроения вниз. Она была совершенно уверена, что если бы она делала объявление, она выглядела бы злой. Или испуганной. Или на грани психоза, вызванного недостатком сна.
Она вернулась к проигранному сообщению, и просмотрела его снова. Линия была прочерчена, и каждый знал что она значит. Точка Левктры, 2,1 АЕ [32] от Солнца. Согласно законам астероидной добычи, и вековым прецедентам, Сердце Бури находилась внутри Пояса астероидов. Приближаясь к невидимой границе в космосе, не промаркированной ничем, кроме веры людей в собственные условности. И этой веры было достаточно.
32
АЕ (AU, Astronomical unit) - "астрономическая
Объединенный флот коалиции и её союза, без дураков, ускоряясь и оттормаживаясь, стягивался к этой позиции. Двести тридцать семь кораблей, начиная от Городов в пустоте, и заканчивая патрульными яхтами. Все, на чем было оружие, сейчас было разбросано на плоскости, образованной искривленной параболой, с фокусом на пересечении с курсом Бури. Корабли на ее стороне, могли смещаться и уклоняться, но все, сказанное Генеральным секретарем, было не для них, это предназначалось только для новостных лент и потомков. Любой, у кого была карта, и половина семестра военной истории в образовании, мог сделать точные выводы без него.
Она задавалась вопросом, увидит ли это Саба там, на Медине. Она задавалась вопросом, жив ли он еще. На ее отчаянный запрос об исчезающем времени не было ответа, а Буря явно игнорировала все предупреждения коалиции. Драммер исходила из оптимистичного предположения, что Кэмерон Тур был прав, - что лаконианцы не посмеют использовать свой магнитный луч, из-за опасения перед его таинственными побочными эффектами, - но ожидала, что время запнется, остановится, и вернется обратно, когда от флота останутся только обломки.
Если она умрет здесь, увидит ли это Саба? Покажут ли официальные лаконианские новостные ленты, как они скажут свое последнее прости-прощай?
Лаффлин переключил дисплей в режим тактической карты - сотни зеленых точек, которые были их флотом, включая ту, что была Народным Домом. И единственное оранжевое пятнышко, которое было их гибелью. Такой образчик абстрактного искусства мог бы разработать студент с начальных курсов университета. Если бы ей когда-нибудь пришло в голову придумать визуальное отображение для чего-нибудь, обреченного на провал, это было бы маленьким, светящимся пятнышком оранжевого цвета.
Но пока...
В то время, когда она еще работала по контракту службы безопасности, она увидела где-то интервью со старым, улыбчивым имамом, имя которого не запомнила. Но одна вещь, сказанная им, запала ей в память: "Я человек. Все, что случается с людьми, может случиться и со мной." Все последующие годы, это воспоминание периодически успокаивало ее. Или предупреждало. Люди влюбляются, так что может быть, и я смогу тоже. Люди находят работу, так что, возможно, я тоже найду. И люди болеют. С людьми случаются несчастные случаи. И теперь, она полагала, война и история разделяла людей с их семьями. И то же, конечно, могло произойти с ней. Даже когда они выиграют, будет ли это значить, что она снова проснется рядом с Сабой? Было так много вариаций победы и поражения.
– Они так самоуверенны, не правда ли?
– сказал Лаффлин, откидываясь на спинку кресла.
– Это невероятно.
– Полагаю, что да, - ответила она. Она не знала, в каких дебрях блуждал его ум, но явно не в тех же самых, что ее собственный.
– Вам наверное, пора выдвигаться к транспорту.
Улыбка Лаффлина была печальной.
– Вы ничего не хотите со мной передать?
– Нет, - ответила Драммер.
– Все, что нужно будет сказать, я скажу после.
Или она уже ничего не скажет. Эта часть была понятна и так.