Восстание потерянных
Шрифт:
Стольников уселся на землю:
– Закидай их ветками. Я ничего не понимаю… сколько их там?
– Наверху – двенадцать. Сколько под этой чертовой дюжиной – это выкапывать надо.
Стольников понял, что впервые в жизни оказался в ситуации, которой нет объяснения. То есть объяснение есть, конечно, но его нет у него. Даже приблизительного. Во-первых, понятно, что боевики в поселке были. Ну, или, по крайней мере, проходили мимо. Это все, что было ясно. А кто убил и почему вокруг царит молчание на этот счет? – эти вопросы остались без ответов.
Те,
В поселке не то что автомата, даже ружья нет. Абсолютно демилитаризованная зона! – если опираться на результаты шмона, устроенного бойцами его группы. В поселке – ни следа, ни капли крови, ни одной пустой гильзы. Мир и согласие царят в Южном Стане. А в двухстах метрах от него – яма, набитая трупами.
И никто не слышал выстрела, никто не видел боевиков, и Вакуленко таращит глаза и клянется, что бандитов в поселке не было обнаружено. А между тем время смерти этих боевиков совпадает с тем временем, когда Вакуленко якобы проверил поселок и убыл обратно в «Мираж».
– Я хочу показать тебе кое-что, – сказал Стольников и сунул руку в карман. – Скажи, друг мой, это тебе напоминает что-нибудь?
Айдаров принял предмет из руки майора, некоторое время недоуменно рассматривал его, а потом коротко выдохнул.
– Вот именно.
– Где ты это нашел, командир?
– В руке порезанного местного. Он пытался мне вручить эту вещицу, боясь, что может умереть раньше. Возвращаемся. Нашим можешь сказать, но остальным – ни слова.
Вернувшись, Стольников подошел к генералу и встал рядом. Автомат – там же, на скрещенных руках, у груди. Повернулся к Вакуленко и спросил:
– В котором часу вы покинули Южный Стан и отправились в «Мираж», никого здесь не обнаружив?
Вспомнив, что генерал представил Стольникова как старшего, со снисходительным выражением на лице ответил:
– В начале третьего.
– А точнее?
– В половине, если точнее.
Саша посмотрел на часы:
– Сейчас без четверти семь. Значит, вы утверждаете, что боевиков здесь не было.
– Товарищ генерал-полковник, разрешите я буду разговаривать с вами?
Не успел Зубов ответить, как Стольников, швырнув свой «калашников» Ключникову, снял автомат с плеча Вакуленко.
– Что это значит, майор? – Побледнев, Вакуленко двинулся на разведчика.
– Стой спокойно, – Саша поднял глаза, – а то еще раз в дыню заряжу. – Отстегнув магазин, он бросил его под ноги, передернул затвор и выбросил патрон из патронника. На весу отстегнул крышку ствольной коробки и вынул поршень. Он был покрыт сажей, словно его коптили на огне. – Майор Вакуленко, объясните, где вы сегодня успели так мощно пострелять?
Генерал поднял брови и посмотрел на Сашу.
– Я просто хочу понять. Здесь принято выходить на боевое задание с нечищеным
– Вакуленко? – не понимая, к чему клонит Саша, спросил Зубов.
– Он просто не чищен. После стрельб во вторник я поставил его в пирамиду и ушел, потому что торопился.
– У вас были учебные стрельбы?
– У них каждый вторник стрельбы, – объяснил генерал.
– У него оружие засрано так, как обычно бывает после расстрела семи-восьми магазинов. Это что за учения такие? Боец, ко мне! – Стольников посмотрел на одного из солдат, переодетых грузином.
Тот подошел.
– Оружие к осмотру!
Скинув автомат с плеча, тот освободил автомат от магазина и отвел затвор назад. Было видно невооруженным глазом, что автомат изнутри покрыт остатками сгоревших пороховых газов.
Саша подошел и принюхался:
– Генерал, из этого автомата стреляли не во вторник, а сегодня. Кстати, наш раненый приходит в себя, сестра сказала. Интересно будет услышать из его уст описание напавшего на него. Товарищ генерал, не мне вам советовать, но я бы выяснил у этого майора, по каким наземным или воздушным целям они сегодня долбили… И у палаты раненого хорошо бы караульчик выставить. А сейчас разрешите я займусь делом?
Теперь ему было неинтересно все, что скажет майор Вакуленко. Он узнал достаточно. Когда Саша подошел к бойцам, те были уже в курсе событий.
– Сань, может, это шняга? – неуверенно предположил Жулин. – Ну, не может же быть такого, чтобы здесь было настолько все запущено. Эти полугрузины, конечно, уроды моральные, но они же свои уроды, наши?
Стольников сунул руку в карман и вынул зеленого цвета металлическую, похожую на монету, медаль.
– Эта медаль была на груди Вакуленко в актовом зале, кто не помнит. Айдаров может подтвердить. А сейчас этой медали у него на груди нет. Есть только лента от нее.
– И что? – буркнул Баскаков.
– То, что эту медаль мне вложил в руку порезанный сельчанин.
– Оп-па, – выдавил Ключников.
– То есть я хочу сказать, что майор Вакуленко все это время был здесь. И к тому моменту как «ЗИЛы» с этой пехотой вернулись из тюрьмы, он просто слился с ними.
– Подожди, подожди, Саша… – засуетился прапорщик. – Но если у них у всех автоматы с нагаром, значит…
– Значит, они все при делах. Все! Сколько их сюда вернулось из «Миража» – шестьдесят? Два взвода. А теперь держите ушки на макушке, дорогие мои… Скоро в поселке появятся еще гости.
– Что за ерунда здесь происходит?! – в ярости прошептал Ермолович.
– На твоем месте я задал бы другой вопрос.
– Какой?
– Зачем Вакуленко убивать боевика, который стоял перед нами на коленях?
– И зачем?
– Он мог рассказать нам правду.
Бойцы занервничали. Саша их понимал. Они уже превратились в себя прежних, вернулись внутренне в две тысячи первый год, но все, что происходило тогда, хоть и казалось нереальным, но друга от врага отличить можно было сразу.