Восстание потерянных

Зверев Сергей Иванович

Кровь расплывалась по комнате безбрежной лавой, стены были заляпаны брызгами, окна были закрыты, Стольников уже не мог дышать.

– У тебя еще есть шанс остаться в живых, – сказал он последнему, приближающемуся с топором в одной руке и ножом в другой.

– Антон, стой! – прохрипел Никита. – Ты не понимаешь!..

Дальше медлить было нельзя. Уйдя вправо, Стольников развернул местного, а потом отшатнулся влево и ударил его кулаком за ухо.

Человек сделал вперед неуверенный шаг и покачнулся в тот момент, когда правая рука майора уже рассекала

воздух. Сломав челюсть тому, кто через минуту и так должен был умереть от кровоизлияния в мозг, Стольников отшатнулся назад и оперся спиной о простенок между окнами. С лица его ручьями лился пот. «Да, сорок три – это не тридцать три», – подумал он, закрывая глаза.

– Я сделал все, что мог, ты видел. – И, чтобы это не прозвучало двояко, Саша добавил: – Я не хотел, чтобы они умирали.

– Если сейчас это увидит кто-то из наших, ты не дойдешь до своих солдат. Уходи.

– Я не уйду, пока не узнаю, что с вами происходит. Не уйду, пока не узнаю, где беглые заключенные. – Уверенно пройдя к столу, Саша отодвинул его в сторону, поднял автомат и повесил на плечо. Потом поднял с пола нож, вытер о рубашку переставшего сучить ногами второго и вставил в ножны. – Поэтому, если ты не хочешь, чтобы ваши сейчас пришли и удивились, почему я троих убил, а тебя оставил в живых, – рассказывай!

– Ты убьешь меня, – утвердительно произнес Никита.

– У меня правило – больше трех в день не убивать. Лимит исчерпан.

– Они приехали четыре года назад…

– Кто – они?

– Иные. Из вашего мира. Сказали, что появилась болезнь, от которой люди чернеют и умирают. И еще сказали, что если ввести в нас лекарство, болезнь обойдет нас стороной.

– Так, понятно, привить вас решили, стало быть. Продолжай.

Усевшись на табурет, Стольников закурил.

– Доктор сидел в больнице, мы приходили, и он колол нас в плечо. Всех. В поселке не осталось ни одного человека, даже ребенка, которого бы ни укололи. Они ходили по домам, сверялись со списками в руках и искали каждого… Даже те, кто были на охоте, получили свой укол. Иные не уехали, пока не ввели лекарство каждому. А спустя время люди стали терять себя…

– Как это?

Никита посмотрел на Стольникова. Тик прошелся по его лицу. Он схватился рукой за щеку, и этот жест снова заставил Сашу поежиться.

– Мы все хотим умереть, но не можем. Единственное желание, с которым мы живем, – убить. Я смотрю на тебя и хочу тебя убить.

– В смысле?

– В том… – Никита задергал губами, открыл рот, но справился с кризом. – В том смысле, что ты не должен мне верить… Я обману тебя и убью. Я должен был сделать это сразу, но не смог.

– Почему?

– Я помню тебя… Но прошу – уходи…

Стольников поднялся, поправил автомат на плече:

– Кто приезжал со списками? Эти иные – кто колол, кто искал людей, кто вообще этим занимался в Южном Стане – кто это?

– Ты знаешь их.

– Не играй со мной в фанты. Я не уговорил бы этих троих, а ты умеешь говорить и думать. Раз так, то к тебе очень хорошо подойдут мои методы,

которыми я принуждаю упрямцев к общению со мной.

– Ты видел этих людей собственными глазами.

– Люди в форме грузинской армии?

– Мы не знаем, чьей армии. Но тот, кто заставлял людей идти в больницу для принятия лекарства, говорил с тобой.

– Генерал Зубов? Старик с белой головой?

– Нет. Человек с круглым лицом.

– Майор Вакуленко?

– Я не знаю его имени. Но я помню его лицо. Он приехал год назад на пяти больших машинах. Его сотня разошлась по поселку, и он руководил приводом. Потом приезжал еще много раз и искал тех, кому уколы не сделаны.

– Кто делал уколы?

– Наш врач.

– Главврач?

– Наш врач.

– Тот самый, что сейчас главный в вашей больнице? – потерял терпение Стольников.

– Да.

– Значит, Вакуленко сгонял людей в больницу, а главврач делал инъекции… – словно записывая, тихо повторил Саша. И вдруг поднял голову: – А медсестра ему помогала?

Никита покачал головой – «нет».

– Что изменилось после уколов? – спросил Саша, понимая, что пора убираться. – Хотя… чего тут спрашивать, разве не понятно…

Его беспокоило другое. Зубов вел себя так, словно и не знал об инъекциях. Между тем операцией по деградации жителей Южного Стана руководил Вакуленко, подчиненный полковника Бегашвили, единственный начальник которого – генерал-полковник Зубов.

– Теперь вас всех убьют… – услышал он в спину.

«Что еще я не знаю, о чем еще молчит генерал?» – подумал Саша, спускаясь по лестнице.

На улице он прицелился и выстрелил окурком в куст акации на газоне. «Зачем этим зомби газоны?» – успел подумать и вдруг увидел Настю. Она шла спокойной походкой по темной улице, по той ее половине, что освещалась фонарем. Он машинально двинулся к ней, успев подумать о том, что у девочки, видимо, не все заклепки на месте, если она ходит по этому поселку одна, да еще поздним вечером.

– Настя! – окликнул он ее тревожно и вдруг остановился. – Черт возьми!..

– К кому это вы чертей в гости отправляете, майор? – ответила она, меняя направление и подходя к Саше.

«Самое время отправляться в больницу для оперативного эксперимента, – решил Стольников. – Стемнело, мы заперлись в доме, теперь Вакуленко спокойно может войти в больницу. У дверей – его человек. Он обязательно войдет. Он слышал разговор. Раненый должен замолчать навсегда».

Стольников схватил Настю за руку и поволок к больнице.

– Что вы делаете, ненормальный?!

– Спасаю вашу жизнь. Вы кто, Хлоя Брюс, чтобы ходить по городу-призраку ночью, посвистывая?

– Кто такая Хлоя Брюс?! Отпустите, мне больно!..

– Пятнадцатикратная чемпионка мира по карате. Не отпущу.

Метрах в двухстах от больницы он все-таки разжал пальцы.

– Настя, я потом все объясню. Сейчас просто отвечай на вопросы и запоминай. Как раненый?

– Пока без сознания, – недоуменно сказала она.

– К нему кто-нибудь приходил?