Восстание в крепости
Шрифт:
Надо сказать, что Добровольский направлял пристава в Нуху совсем по другой причине, имевшей отношение к сугубо личным делам, скажем точнее, к делам сердечным.
Бахрам потерял покой. Он решил, что люди, прятавшие оружие, проговорились кому-нибудь. Он разыскал их всех и начал расспрашивать. Но те поклялись, что ни с кем и словом не обмолвились об оружии. Бахрам немного успокоился. Тем не менее он продолжал доискиваться истины. Наконец он решил, что, очевидно, Дружин был схвачен на обратном пути.
Однако в ту же ночь он узнал: об оружии приставу сообщили из крепости.
Бахрам был поражен, так как считал солдат-революционеров верными, стойкими людьми.
Как же случилось, что кто-то из них выдал тайну? Может быть, Азиз передал его записку не Виктору, а кому-нибудь другому? Едва ли, ведь Азиз хорошо знал Виктора в лицо, не мог спутать его ни с кем. Да и не было случая, чтобы мальчик подвел их.
Прошло два дня. Беспокойство не покидало ни солдат, томящихся в казарме, ни Бахрама и его товарищей. На третий день напряжение в городе начало ослабевать. Рассказывали, что пристав вернулся из Нухи сильно не в духе и якобы сожалел о том, что покинул Закаталы. Он даже сказал кому-то из городовых, что, попадись к нему в руки человек, пустивший слух об оружии, он, не задумываясь, расправился бы с ним. Подумать только, в каком смешном положении он оказался перед приставом соседнего города!
Словом, вернувшись из Нухи, Кукиев велел своим людям выбросить из головы мысль о том, будто бы в город привезено оружие, и при этом всячески поносил тех, кто распространяет нелепые слухи.
Что касается Тайтса, который больше всех проявлял рвение в этом деле, то он был несказанно разочарован — не представилась возможность отличиться.
А еще через три дня в городе появились солдаты. Правда, увольнительные получали лишь те, кто пользовался особым доверием начальства.
Ни Виктор, ни его товарищи пока не появлялись в городе, ибо были на подозрении. Лишь спустя неделю Виктор, Григорий, Демешко и другие получили увольнительные. Из осторожности Виктор в первый день не пошел ни к кому из своих городских знакомых. Он чувствовал: за ним еле-дят. На второй день он прошел мимо кузницы Бахрама. Убедившись, что Бахрам увидел его, Виктор спокойно направился к базару.
Его поведение дало Бахраму понять, что действовать надо осторожно. Кузнец переждал с полчаса, снял передник и тоже пошел к базару.
Он увидел Виктора в рядах, где торговали фруктами. Солдат стоял перед парнем, продающим сливы и просил сбавить цену. Бахрам подошел и спросил у парня, почем тот продает сливы. Парень назвал цену, которую Бахрам тоже нашел слишком высокой.
— Если сбавишь, я заберу все, — предложил он.
Парень не хотел уступать ни копейки.
Воспользовавшись моментом, когда продавец заговорил с какой-то старухой, Бахрам шепнул Виктору:
— Властям известно о прибывших арбузах. Кто-то из ваших сообщил.
— Что с Дружиным? — так же тихо спросил Виктор, укладывая на ладони пяток слив.
— Благополучно вернулся. Очень хотел видеть вас.
— Ладно, кончаем. Я вижу, вон там бродит кто-то из наших солдат…
И, громко сожалея о неудавшейся сделке, Бахрам отошел от продавца. Виктор же продолжал уламывать
В этот момент к нему подошли двое солдат.
— Что покупаешь? — спросил один.
— Да вот, к сливам приглядываюсь, сладкие, сочные, да больно дорого просит и сбавить не хочет!
— Да, сливы ничего себе, — сказал второй солдат.
Они отошли.
"Что им надо? — подумал Виктор. — Ходят за мной с самого утра. Может, слежка?"
Ему вспомнилось предостережение Бахрама. Неужели среди них завелся предатель? Кто же он, этот человек, с которым они, можно сказать, едят из одной миски, лежат под одной шинелью, который клянется им в верности до конца жизни, а сам носит за пазухой нож, чтобы вонзить его в спину в удобный момент?
Виктор начал перебирать в уме своих товарищей. Который из них? Кто предатель? И почему он встал на путь предательства? Что его вынудило? Неужели он не боится суда товарищей?.. Они должны во что бы то ни стало разоблачить негодяя!
Нервы у Виктора были напряжены до предела. Он вернулся в казарму. "Который же из них? Кто, кто?" — продолжал он ломать голову. Наконец он решил открыться Григорию Романову, в котором был уверен, как в самом себе.
Когда они остались наедине, он сказал Романову:
— Есть неприятное известие, Гриша. Кто-то из наших — с гнильцой, продает нас.
Щеки Григория залило краской, ему показалось, что Виктор подозревает его.
Тот поспешил успокоить товарища.
— Ты думаешь, это относится к тебе? Очумел я, что ли?! Если бы я подозревал тебя, я никогда бы не сказал тебе об этом! Кто-то сообщил Добровольскому о том, что в город привезли оружие. Добровольский поставил в известность пристава, и в городе началась кутерьма. Ты понимаешь? Именно поэтому столько дней нам не давали увольнительных. Местные товарищи сообщают, что среди нас предатель.
Григорий помрачнел.
— Известие не из приятных… А мы-то недоумеваем: почему нас не выпускают в город. Как оружие?
— Оружие в надежном месте. Но местные товарищи вправе теперь не вполне доверять нам.
— Это понятно. Скажи, кому из наших ты говорил об оружии?
— Кроме тебя — троим. Демешко, Сырожкину и Попенко. Все трое, как ты знаешь, ребята верные, не раз проверенные в деле. Правда, одно время мы сомневались в Сырожкине, но помнишь, как он показал себя, когда наших ребят хотели послать в Марийский полк? За Попенко я ручаюсь. Демешко тоже вне подозрений. И все-таки среди нас предатель! Кто он?
— Будем искать, — ответил Григорий. — Кстати, Виктор, хочу поговорить с тобой о Розе. Понимаешь, она нравится мне, но любить ее — я не люблю… Роза же любит меня, это точно. Только не думай, будто я откровенен с ней во всем! Это не так, даю тебе слово! Листовки я ей передал только потому, что был в безвыходном положении. И я уверен, что она на третий день отнесла листовки Усубу!
— Отнести-то отнесла… — с сомнением протянул Бондарчук.
— Ты зря это! Я не жалею, что привлек Розу к нашему делу. Человек с чистым сердцем в любых условиях останется человеком! Одного только я боюсь… — Он улыбнулся, бросив на Виктора смущенный взгляд.