Восстание
Шрифт:
Каддиг встал и, выйдя из-за стола, подошел вплотную к Пляйшу.
— Я отстранен от должности, отец мой, — сказал он.
Улыбка священника застыла на губах. Он весь как-то засуетился, не сходя с места.
— И вы, отец мой, тоже ничто, — продолжал Каддиг. — Я ничто, вы ничто! Я-то это понял, вы же ничего не поняли или просто решили действовать вопреки здравому смыслу.
— Вы, господин ландрат…
— Я не ваш подчиненный! — громко произнес Каддиг.
— Доктор… — Голос отказал священнику.
—
— Вас сбили с толку, Каддиг.
— Нет, нет! Я сразу вижу, что правильно, а что — нет. Единственное, чего я не могу себе представить, — это будущее.
— Вы меняете свои убеждения, как сорочки! Сейчас они стояли друг против друга уже как неприятели.
— Идите, господин священник, — тихо произнес доктор. — Я забуду об этом вашем визите.
Проводив священника взглядом, Каддиг сел за стол и, достав лист бумаги, начал писать Хайнике письмо. В нем он писал, что никогда не был ни фашистом, ни антифашистом, скорее всего, он был консерватором и либералом в одном лице. И хотя он уже не имеет возможности служить новому порядку, но он не считает его плохим и просит сделать так, чтобы в нем нашли свое отражение самые лучшие мечты человечества. Далее он сообщил Георгу, что с завтрашнего дня его место будет пустовать, так как он, собственно, прекрасно понимает, что давно уже сидит не на своем месте.
Запечатав письмо, Каддиг встал и провел пальцем по полированной крышке стола, словно прощаясь с ним.
А спустя часа полтора Пляйш сидел напротив бургомистра. Ентц был не в настроении, так как раздача консервов населению шла неорганизованно. Он сам собирался пойти туда, чтобы, если это возможно, навести хоть какой-нибудь порядок. Неожиданный приход священника, который мог пригодиться сегодня, завтра и в будущем, задержал его.
— Вы будете сегодня читать проповедь в церкви? — сразу же спросил его Ентц.
— А вы хотите запретить мне это?
— Нет.
— Дать указания?
— Пока нет. Я хотел бы дать вам совет: скажите людям, которые придут в церковь, правду. Они должны знать правду. Подумайте как следует над своей первой послевоенной проповедью. Поблагодарите людей, которые что-то сделали для того, чтобы эта война поскорее закончилась. Я жду от вас искренности.
— Я не нуждаюсь в вашем совете.
— Хорошо, тогда чего же вы хотите от меня?
Пляйш сделал вид, будто ему нелегко решиться произнести слова, с которыми он пришел к бургомистру.
— Мы с вами, так сказать, союзники, хотя и находимся на противоположных фронтах. Если мы не…
— Если что «не»?..
— Вы не хотите меня выслушать и понять?
Ентц не ответил.
— Ваши дни сочтены, а ваше имя войдет в историю города под названием «Пять дней бургомистра Ентца». Как вам уже известно, я только что вернулся от американцев и хочу передать вам от имени жителей города…
— От имени каких жителей? — вскочил Ентц.
— Не советую вам угрожать мне. Если я не выйду отсюда живой и невредимый, звонарь начнет звонить во все колокола, и тогда вы уже ничего не сможете сделать. Я спас эти колокола от переплавки на пушки и знаю, как сохранить их от вас.
— Чего вы добиваетесь?
— Здравого смысла.
— Антифашистская власть и является носителем здравого смысла.
Священник затряс головой.
— А что же тогда?
— Тоже мне здравый смысл! — усмехнулся священник.
— Ваши условия?
— Никаких.
— Ваши условия? — повысил голос Ентц.
Пляйш, словно защищаясь, поднял вверх руки и сказал:
— Демократия, и ничего иного! Никакой диктатуры! Никакого насилия! Уничтожить все оружие! Разоружить всех рабочих! Никаких нападений, никаких арестов…
Ентц нервно заходил по комнате. На миг он остановился у окна. Как он сожалел сейчас, что рядом с ним нет ни Раубольда, ни Хайнике! Разумеется, он не собирался потакать в чем-то этому обнаглевшему священнику, но и отталкивать его от себя Ентцу тоже не хотелось.
— Времени для раздумья у вас немного, — не успокаивался священник. — Вы должны сделать для себя соответствующие выводы, прежде чем сюда придут американские войска: или вы действуете заодно со мной, или вы выступаете против оккупационных властей.
— Сколько времени вы мне даете? — поинтересовался Ентц.
— Пять — десять минут, не больше.
— Мне нужно два дня. Через два дня вы, господин священник, убедитесь, что и для вас найдется место при установлении нового порядка. Подумайте об этом и переходите на нашу сторону. У вас будут все возможности для того, чтобы проповедовать жизнь в безопасности и благосостоянии. Мы хотим установить в городе порядок, который придется по душе вашим верующим. В конечной точке наши пути сходятся, хотите верьте, хотите нет.
— Мне жаль вас, — тихо произнес священник.
— Мои товарищи…
— Ведь вы же бургомистр!
— Да, это так!
Священник сделал несколько шагов к двери, остановился и сказал:
— Ровно в половине одиннадцатого зазвонят колокола. Люди достаточно страдали! Будет лучше, если вы объявите им, что ваши антифашисты передают всю власть в руки истинных демократов.
— А где находятся ваши демократы?
Священник не ответил.
— Вооруженные рабочие возьмут под свою охрану все органы власти, разумеется, если это понадобится!