Восстановление здоровья в домашних условиях: как самому поставить себя на ноги и вернуть подвижность суставов
Шрифт:
В итоге сторговались мы на лошади. А лошадь для меня была совсем чем-то запредельным. Сама лошадь – загадка для меня. А к ней еще нужно овес, сани, телегу, конюшню, всякое оборудование и, наконец, конюха. Пока я сокрушался, купили нам лошадь в соседнем колхозе. Легкая крестьянская лошадка. Очень симпатичная. Назвали ее Лида. В сельмаге я купил седло – профессиональное, большое. Так радовался своей находчивости. Но оказалось, что моей небольшой лошадке это седло слишком велико. Я взял старое одеяло из больницы, свернул его и подложил под седло. Получилось более-менее удобно. Так и ездил.
У меня даже сохранилась фотография, где я верхом на лошади, в кирзовых сапогах, в
И вот однажды, наблюдая за моими мучениями, ко мне подходит сосед. И говорит: «Михалыч, а ты ведь совсем не умеешь ездить верхом». «Да, – говорю, – не умею». «А я служил в кавалерии и могу тебя научить». Конечно, я согласился. Я уже говорил, что всю жизнь никогда не стеснялся учиться или спрашивать совета. Поэтому с энтузиазмом окунулся в учебу.
Оказывается, когда лошадь выбрасывает вперед левую ногу, надо делать ей облегчение – чуть-чуть привстать в стременах. И первое время я ездил и смотрел на эту левую ногу. Потом это уже вошло в привычку, и я научился правильно ездить верхом. Моя Лида иногда любила на всем скаку резко останавливаться. Но меня научили, что ноги в стремена далеко вставлять не надо. Только носочки. В случае чего, если ты падаешь с лошади, нога должна выскользнуть из стремени, иначе будет перелом. Но когда лошадь вот так останавливается, я, естественно, через ее голову делаю сальто и оказываюсь на земле.
В нашем районе было много молодых людей. Они частенько устраивали вечеринки, на которые приглашали и меня. Конечно, я с удовольствием ходил на них. Вернее, ездил. Как правило, эти мероприятия проходили в соседней деревне, поэтому я ездил туда верхом на лошади. Очень мне нравилось, подъехав к дому, привязать лошадку у калитки и зайти в дом, поигрывая плеточкой.
А еще мне поручили поставить спектакль, в котором необходимо было задействовать местную молодежь. Я выбрал что-то из творчества Ивана Франко – любовную историю. Предложил местной молодежи играть в спектакле. Они охотно согласились. Но оказалось, что наши актеры очень скромные. Например, в одной сцене герой должен был обнять за талию героиню и поцеловать ее. У нас долго не получалась эта простая мизансцена. «Ты подойди и обними», – говорил я. «Нет, не могу». Я подхожу к актрисе, показываю, как надо делать. Спрашиваю: «Понял?» – «Не могу, – отвечает, – она же замужем. Что о ней потом в деревне говорить будут?» Вот такие там были моральные устои. Несмотря на некоторые сложности, с этим спектаклем мы объехали несколько колхозов, и везде наши выступления имели оглушительный успех.
Опять же из наблюдений о нормах поведения в деревне. Девушки у нас ходили в платке и зимой, и летом. Спрашиваю: «Почему ты не надеваешь меховую шапку зимой – холодно же!» – «Что вы! Я должна ходить только в платке. Непокрытой нельзя, меня осмеют».
Ну, и конечно, слухи и сплетни.
Помню, возвращаюсь поздно домой и, чтобы не разбудить хозяйку, влезаю в дом через окно.
На следующий день уже пошли слухи: «Доктор-то на рассвете вернулся от бабы и влез к себе в окно!» Там надо было держать ухо востро. Поэтому я никогда не принимал благодарности от местных жителей – ни одного яичка, ни кусочка мяса. Нельзя, это фазу порождает
Позже я все-таки освоил и машину. Врач в деревне – личность, величина о-го-го какая! Поэтому любой шофер сочтет за честь научить доктора водить машину, если тот попросит об этом.
А я и попросил. Очень быстро я научился водить грузовики, а в 1956 году получил права.
Раз в неделю я ездил в Москву. Все-таки я же скучал по маме, друзьям. Ехать было недалеко – 120 км, но на разном транспорте: сначала 6 км пешком до станции, потом на автобусе, затем на «паровике». Уезжал я, как правило, в субботу, а возвращался рано утром в понедельник. Однажды за время моего отсутствия несколько детей в нашей деревне заболели скарлатиной. Весть об этом дошла до района. Так тут подняли панику: звонят в больницу, требуют доктора, а доктора-то и нет. Он в Москве. Скандал! Мне домой звонит медсестра в ужасе: «Вас разыскивает районный главврач!».
Пришлось быстро собраться и вернуться к себе в деревню. Я осмотрел больных детей, почитал необходимую литературу и убедился, что это не скарлатина, а скарлатинозная краснуха. Очень легкое заболевание, которое по некоторым симптомам отличается от скарлатины. Я уже назначил детям лечение, когда позвонили из Райздрава. Ругаются! «Как вы могли! У вас эпидемия, а вы разъезжаете! Вы знаете, у вас там скарлатина». Я говорю: нет, у меня краснуха. У нас все в порядке. В общем, пронесло.
Так прошло два года. И меня переводят, наконец, на хирургию.
Моя хирургия
Меня распределили в небольшую районную больницу, в которой было несколько отделений. Поскольку это было рядом с Москвой – в Домодедово, то я уже жил дома. Наш главный врач заведовал еще и хирургическим отделением. Самодур был страшный! Использовал эту больницу, как свою вотчину. Маленькая больничная машинка была полностью в его распоряжении.
Он ездил на ней на стадион, домой, на рыбалку. А вот на вызовы он ее не давал, поэтому врачи ходили пешком.
Однажды я задумался: почему мне не хватает денег? И что с этим можно сделать? Я был молодой человек, мне многое хотелось себе позволить. И я тогда подумал: а не попробовать мне взять совместительство? И с этим вопросом пришел к главному врачу. Он ответил: «Бери 15 дежурств в месяц, и будешь получать за это полставки». Я согласился.
Работаю через день. Устаю, конечно, но не ропщу – я люблю свою работу. Но потом кто-то из коллег сказал, что мне, оказывается, недоплачивают. Такая работа стоит две ставки. Поскольку с нашим руководством говорить об этом бесполезно, то меня надоумили поехать в обком профсоюзов – жаловаться. Я взял свой график дежурств, показал, все рассказал. И в обкоме профсоюзов мне все равно сказали, чтобы я требовал повышения зарплаты у своего начальника.
Вернулся я в клинику более уверенный, чем раньше. Твердым шагом зашел к нему в кабинет и потребовал повышения зарплаты. Он взвился: «Ах, вы так?! Тогда я вас перевожу в гинекологическое отделение.
Здесь вы мне не нужны. А там врач заболел». Мне ничего не осталось делать, как подчиниться. Две недели я занимался исключительно абортами. В то время как раз разрешили их делать. Поэтому был огромный наплыв пациенток именно с необходимостью сделать подобную операцию. Так что, набил руку очень хорошо.