Восстановление
Шрифт:
— О, это ты, — кажется, девушка образовалась его приходу, — Я уж думала, что головокружительно-целующий-парень больше не придет, — её нижняя губа игриво оттопырилась, а щечки надулись, будто Примроуз — пятилетний ребёнок, — Может повторишь?
— Но ты же меня даже не помнишь? — растерялся Гейл, он предполагал всякое, но то, что Прим, добрая, милая Прим, станет такой, никак не укладывалось в его голове. Девушка вскочила с кресла и направилась к парю.
— Значит я тебя знала? — вопрос прозвучал коряво, — Мы встречались, да?! — в глазах засветились радостные огоньки, — А кроме поцелуев мы что-нибудь творили, — рука девушки кокетливо легла на плечо Гейла, и ненавязчиво опустилась вниз по напрягающимся мышцам руки, но, не достигнув ладони, была отдернута, — Или ты маньяк, пытающийся меня достать? — Хоторну показалось, что эта мысль ещё больше понравилась девушке и поспешил ответить, пока она не напридумывала себе ничего.
— Я друг твоей сестры… Да и вообще семьи, в принципе, — глаза Прим потускнели
— Ну, и зачем ты пришёл, друг? Поболтать? — девушка пошла в атаку, — Или опять меня поцеловать? Моя мать знает о твоих намерениях? Сколько тебе, двадцать? Больше? — голос звучал тихо, ненавязчиво, и то, что ответов на вопросы не следовало, Прим совершенно не волновало, её забавляла реакция Гейла: то, как он покрывался пунцовой краской, как переминался с ноги на ногу, будто четырнадцатилетний парень перед первым свиданием; то, как он вытирал запотевшие ладони о штанины, и как он нервно сглатывал слюну, — Знаешь, меня скоро выпускают и я буду жить с матерью и ещё каким-то парнем в доме матушки, — последнее слово прозвучало ядовито с кучей сарказма, — Думаю, мы сможем встретиться и найти более интересное занятие, чем тупо болтать.
Гейл будто окаменел и проглотил язык, что-то тяжёлое возникло в его теле и не давало мыслить здраво. Девушка тем временем кокетливо встала и, подойдя впритык к взрослому парню, мужчине, оказалась лицом напротив широкой груди, медленно поднимающейся и опадающей. Тонкие руки незамедлительно окутали его шею и в тот же миг потянули вниз, пока губы не столкнулись с чужими губами.
— Я буду ждать следующей встречи, — горячее дыхание опалило грубые мужские губы.
Близость оборвалась так же резко, как началась. Прим разлеглась на своей кровати, совершенно не замечая растерянного взгляда капитана. Из ступора его вывел звук открывающейся двери, в которую вошла все та же доктор Эвердин, объявляя, что парню пора уходить, чему он был только рад. С каждым разом общение с бездушной Прим приобретало крайне странный поворот, что сильно ему не нравилось.
А теперь ему ещё придётся жить с ней в одном доме.
========== Глава пятая ==========
«Перед смертью не надышишься» — кажется так гласит знаменитая поговорка. Вот только Гейл Хоторн все же пытался. Он всем сердцем желал отодвинуть время назад, предоставив дополнительные часы для раздумий. Уже завтра его жизнь перевернется с ног на голову, расколется, рухнет вниз из-за одной маленькой, а точнее уже не очень, девчонки, чья душа сейчас находится в его голове. Гейл знает, что должен, просто обязан вернуть все на круги своя… Но как?
Этот вопрос всю ночь не давал покоя парню. Он нещадно крутился в голове, звуча как набат.
Сдавшись, Гейл сонно вышел на балкон, и, опершись о перила, начал задумчиво вглядываться в предрассветный мрак. Ещё немного, и утро возьмёт бразды правления, покажется огненно красный шар солнца, окрашивая небо в ярко алый, оранжевый и розовый. Звезды погаснут. Темнота спрячется, покорно освобождая небосвод свету.
А пока… Пока ночь ещё стоит на страже людского спокойствия, и город спит, окутанный темнотой, Хоторн просто стоит босой на прохладном балконе, покрывшимся опавшими с близ растущих деревьев осенними листьями, ощущая на голой разгоряченной коже холодные прикосновения ветра. Парень достаёт сигарету и нервно прикуривает. Горечь дыма вместе с жаром пробирается под кожу, остаётся в лёгких, окутывая их, а затем вырывается наружу густым облаком пара «И как меня угораздило вляпаться в такое?» — про себя, обреченно, подумал Гейл, но жалеет, тут же услышав ответ спокойным и ровным женским голосом «Тебя никто не заставлял, мог бы отказаться».
То ли от очередного порыва ветра, то ли от четкого убеждения, что призрачная Прим стоит прямо за спиной, кожа покрылась мурашками.
— Вы слишком разные.
— Мы — одно целое. Как я не могу без нее, так и она — без меня. И в твоих руках вся наша жизнь.
Парень горько хохотнул от слащавого, книжного высказывания и повернулся лицом к призрачной девочке. По мраморному лицу катились прозрачные слезинки, оставляя неровные следы на щеках. Она не смотрела на него, скорее за спину, вдаль. От безысходности хотелось взвыть. Конечно Гейл не может оставить ее, он попробует. Он действительно попробует исправить ситуацию. Вот только не знает как. Рука сама собой потянулась к щеке девушки и длинные, грубые мужские пальцы аккуратно стерли мокрую дорожку, поглаживая холодную кожу. Тишину разрезало хриплым вздохом и вот уже человек спокойно обнимает призрака, будто так и должно быть, словно это нормально — чувствовать проекцию своего мозга, как сама о себе отзывалась душа Прим. И пусть это походит на полное сумасшествие — Гейл ни разу не пожалеет об этом. Здесь и сейчас самое сильное его желание прижать к себе полупрозрачное тело той, которая всегда для него была родной и любимой. Пусть не так, как ее сестра, пусть он не хотел ее, но всегда любил, как сестру, как свою маленькую, умненькую младшую сестренку. Почти так же сильно как малышку Пози.
Чем дольше длилось их объятие, тем решимие становился парень. Все волнения и сомнения уходили на задний план. Губы сами собой нашли чужие — холодные,
***
Неделя прошла незаметно. За исключением понедельника, дома Хоторн появлялся поздно ночью, работая допоздна, постоянно задерживаясь, рано утром уходил, бродил по городу, по безлюдному парку, по маленьким улочкам, любуясь большому старому фонтану; он даже нашел себе друга, чтобы у него дома смотреть тупые передачи, попивая пиво, слушать его нудные рассуждения о футболе и бывших. Гейл делал все, чтобы уходить до того, как Прим проснется, приходить, когда она спит, и, незаметно прошмыгнув к себе, плюхнуться на холодную кровать, отключаясь, не позволяя душе Прим и на секунду появиться, ощущая, как совесть проедает в нем дырку. «Ты же обещал!». «Да, обещал, но не смог. Сил не хватило. Духу.» Он просто не может. Ведь все довольно просто — влюбить, поцеловать и дело с концом. Вот только что делать, если ты сам потихоньку влюбляешься в милое светловолосое создание. Что если ты уже влюбился в ее душу, которая вот вот и устроит тебе взбучку. Что он будет делать потом, как посмотрит в глаза, ведь Китнисс и мать просто убьют парня за непозволительную любовь к малышке. Так нельзя. Слишком большая разница в возрасте. Он стар не по возрасту: война из всех делает стариков, а кровь и убийство ожесточают. Прим не нужен такой любимый, ей нужен тот, кто будет носить ее на руках, дарить розы и осыпать нежностью. С Гейлом она не будет этого получать, и парень это знает.
И его съедает боль. Каждую ночь, как проклятие ему снится переезд. Яркое не по-осеннему солнце льется мягкими теплыми лучами. Так и хочется запрокинуть голову, подставляя лучам лицо, закрыв от удовольствия глаза.
Вещей у Примроуз почти нет, поэтому, поставив в просторную, залитую солнцем комнату ее вещи, Гейл четко намеревается уйти в ближайший кабак, но его останавливают, предлагая прогуляться. Хоть на дворе начало октября, бабья осень взяла свое и на улице по-летнему жарко. Теплый ветер приятно обдувает лицо. На Прим, вместо больничной пижамы, легкое короткое шифоновое платье, развивающееся сильных порывов ветра, а в руках джинсовая курточка на случай прохладного ветра. Примроуз прекрасна. Милые чуть заметные солнечные веснушки, серо-голубые глаза и длинные распущенные волосы, которые нежным ореолом окантовывают бледное личико. Гейл не может сдержать улыбки, когда слышит заливистый смех. Он такой же, ни сколько не изменился, он остался от настоящей Прим. Парень и девушка долго гуляют по парку, заходят в кофейню, они болтают обо всем и ни о чем одновременно, им весело и легко, как тогда, давным давно в двенадцатом, Гейл показывает несколько красивых мест. Вот только Прим не интересно. То, что раньше привело бы девушку в восторг больше не вызывало у нее интереса. И это возвращает Хоторна в реальность, отрезвляет, прогулка резко заканчивается и они вместе, но на расстоянии добираются до дома. А поздно вечером Гейл напивается в баре.
Парень чувствует, что неминуемо влюбляется, и если не прекратит, то назад дороги уже не будет. Ну что с того, что Прим не имеет души. Кажется, ей нисколько это не мешает. Девушка радостна, довольна, ее ничего не беспокоит. А Гейлу, пусть это и сверхэгоистично, не хочется опять разбивать себе сердце.
***
Гейл готов провалиться под землю, когда в один прекрасный день идет с другом в ночной клуб и видит там Прим. Впервые за несколько недель.
Она изменилась. Волосы коротко обстрижены и висок начисто сбрит, на ушной раковине несколько проколов, в которых вставлены серьги — шипы. Хрупкое тело обвито грубой кожей. Черный короткий топ и такая же короткая кожаная юбка оголяют намного больше кожи, чем допустимо, на плечах висит огромная мужская куртка. Ножки на тоненьких каблучках неспешно переступают. Примроуз, слишком близко придвинувшись к какому-то парню, неспешно танцует под медленную мелодию, смешиваясь с толпой. Внутри Хоторна разжигается пожар. Руки сжимаются в кулаки так сильно, что костяшки белеют. Гейл зол. На себя в первую очередь. Он не выдерживает, когда рослый мужчина с трехдневной щетиной властно спускает руку ниже талии девушки, впечатывая ее в себя и грубо впивается поцелуем в девичьи губы, покрытые ярко алой помадой. Внутри Хоторна взвывает волк. Три рюмки виски, выпитые враз, дают о себе знать и парень срывается с места. В два шага он достигает цели и резко отрывает Прим, закрывая ее собой. В следующую секунду его кулак встречается с лицом мужчины, что до этого целовался с девушкой. Потом еще и еще. Удары сыпятся один за одним, рука болезненно пылает и кожу раскрашивает свежая кровь. Ярость туманит разум. Гейл кричит что-то о молодости и невинности Прим, о растлении и о возрасте того, кто лежит на земле, пытаясь прикрыть лицо руками. Его кто-то оттаскивает, по щеке разливается боль от звонкой пощечины, отдаваясь болью в затылок.