Восстановление
Шрифт:
— И что же тут такого? — спокойно отозвалась девочка, выждав минутную паузу и убедившись, что брат больше не хочет ничего сказать ей сам.
— Да как ты не понимаешь?! — он резко встал и начал нервно ходить по комнате, — Какие объекты могут быть в четвёртом?! Там ведь одни рыбаки? Мне что, следить за рыбной мафией или охранять особо важный рыбный склад?! — парень перешёл на надрывный крик, — Что МНЕ там делать, а?! Мне, офицеру главного полка, человеку, что прошёл революцию и видел её в первых рядах. ЧТО?!
— Гейл! Как ты не понимаешь, — Пози вдруг поймала обреченный взгляд брата, и тот остановился,
— Ты права, я зря сорвался.
— Да, зря. Ты привык к роскоши и важности в Капитолии, и боишься потерять узы правления, но может там, в Четвертом, ты будешь нужен и ценен намного больше, чем в столице. Тем более там теперь главная больница всей страны. Ты увидишь миссис Эвердин, сможешь передать привет от дочери.
Гейл ничего не сказал, лишь благодарно обнял сестру. К ночному поезду до Четвёртого все вещи были готовы за несколько часов. Гейл успел даже забежать к Китнисс и узнать, не хочет ли она что-то передать матери и получив немного резкий отказ вернулся домой. В дорогу парня провожали все: мать, братья и Пози, даже Пит дружески пожал руку, сказав, что они с Китнисс будут его ждать в гости. Пози крепко обняла брата, пообещав никогда больше самовольно не приезжать, а Гейл в свою очередь — почаще звонить.
Поезд плавно тронулся в путь. Гейла ждал целый день в дороге до нового пункта службы, а значит новых приключений, историй и новой жизни.
***
Время неумолимо двигалось вперёд, работа в новом дистрикте съедала Гейла Хоторна, который теперь носил капитанский погоны. Многие удивлялись, как он, в свои двадцать с лишним лет мог заслужить такую честь, и мало кто замечал седину на висках, глубокие морщины на лице, и бесконечную усталость в глазах. Кажется, ни один самый глубокий сон не сотрет её. Никто не видел как сильно работа съедала Гейла. Почти никто.
Пожалуй только один человек в этом процветающем дистрикте мог увидеть, за маской вечно серьёзного молодого капитана, с завышенными требованиями к подчинённым, одинокого парня, совсем недавно запихнувшего в себя мешок военного пороха, забравшего жизни невинных людей, потерявшего друзей и девушку, что так любил. Этим человеком была миссис Эвердин, мать той-самой-сойки-пересмешницы-символа-революции.
Когда Гейл только приехал в Четвёртый дистрикт, женщина предложила ему пожить у себя в уютном домике в отдалении от шумных и людных улиц, в глубине жилой части дистрикта. Она и слышать не хотела отказа, ссылаясь на то, что уже не молода и многие домашние дела не может делать, да и в больнице задерживают допоздна, так что ей нужен тот, кто будет колоть дрова, топить печь и чинить сломанные вещи, а Гейл Хоторн, еще в юношестве, был на все руки мастер. Нехотя, парень согласился и часть его души была искренне рада. Ему очень не хотелось жить одному в квартире в самом шумном районе.
Прошло несколько недель с приезда Гейла. Он уже успел разобраться в новых для него делах, чуть прижиться в новом доме и даже осмотреть дистрикт.
Ангел просил о помощи, неистово кричал, будто от боли. «Спаси меня! Спаси» молила девушка. И все, больше ничего, но даже этого хватало, чтобы Хоторн просыпался в поту посреди ночи, задыхаясь, садился на край кровати и слушал барабанный стук сердца где-то в висках. С каждым днём становилось хуже. Гейл стал совсем злым, невыспавшимся, кричал на подчиненных и пачку за пачкой выкуривал сигареты.
Миссис Эвердин видела, что что-то сильно тревожит парня, но никак не решалась заговорить с ним. Сначала было она подумала, что все из-за его переезда. На новом месте часто бывает бессонница, но ночные крики стали обычным делом, а утренняя нелюдимость с каждым днём становилась все темнее. Женщина беспокоилась, решала как подступиться чтоб не оттолкнуть от себя, но, то она слишком поздно приходила с работы, то момент был не подходящий…
Люди — странные существа. Они пытаются найти лучший момент для разговора, понимая, что его никогда не будет, оттягивают неизбежное и иногда для него бывает слишком поздно.
Временами вечером, за ужином, хозяйка спрашивала все ли в порядке, но получала лишь сухое, безжизненное «Да, все отлично».
Вот и сегодня они ужинали вдвоём, за одним столом, рядом, но молча, не проронив ни слова, будто были на разных континентах. Гейл угрюмо ковырялся в тарелке, нахмурив лоб, женщина спокойно думала о будущем рабочем дне.
— Ты так и будешь молчать, — миссис Эвердин решила последний раз попробовать разговорить парня, которого почти считала сыном, поэтому бесконечно заботилась и переживала за него.
— Ужин очень вкусный, — без капли эмоций, на автомате проговорил Гейл, — Просто не хочется.
— Когда это такое было, чтобы взрослый мужчина не ел после изнурительной работы, — сердито ответила женщина, случайно звякнув ложкой о край тарелки, но потом выдавила из себя нежную улыбку, — Гейл, послушай, — она протянула и положила свою покрытую тонкими морщинками руку, на ладонь брюнета, — Я не первый год живу на этой земле, — тяжёлый вздох прервал её, — Я вижу, что тебя что-то мучает, не даёт спокойно жить, — женщина посмотрела в стеклянные глаза парня своими — теплыми и полными заботы, — Выскажись, дай мне помочь тебе… Прошу.
В доме воцарилась тишина. Внутри Гейла вспыхнул огонь нерешительности: может быть она поверит ему и поможет, но если посчитает сумасшедшим - тогда что. Отрицательно покачав головой, больше для себя, чем для миссис Эвердин, Гейл встал, тихо скрипнув стулом, и поднялся к себе.
Поняв, что так дальше продолжаться не может и надо спасать парня, миссис Эвердин решила заманить Гейла к себе в больницу, чтоб тот поговорил с психиатром, опытным мужчиной преклонного возраста, который раньше тоже служил в столице.