Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]
Шрифт:
— Нет, — остановил его Мананаан, — Я чувствую, что смерть этого пса принесет нам несчастье. Попробуем пройти мимо него.
Держа щиты так, чтобы они перекрывали друг друга, путники вползли внутрь, как крабы, правыми плечами прижимаясь к скале. Пес бросался на них всем телом и выщербил зубами края щитов, а от неистового лая у них разболелись уши. Наконец они прошли так далеко, что цепная тварь уже не могла достать их.
Внутри царила темнота. Взявшись за руки, они шли наощупь по туннелю, ведущему в глубь горы, стараясь избегать ям и часто налетая на сталагмиты. Воздух внутри был не так холоден, как снаружи, но зато насыщен влагой, поэтому они почти не заметили разницы. Услышав шум воды,
Дважды слышали они лай, рождавший в туннеле эхо, и останавливались, готовые к битве. Один раз их атаковало что-то большое и тяжелое, отгрызавшее куски от щитов. Хотя путники ничего не видели в темноте, они ухитрились убить неизвестное чудовище, так и не узнав, как оно выглядело.
Вскоре показалось красноватое сияние, похожее на свет одной из звезд в созвездии Охотника [20] . Путники заторопились и вошли в большой, покрытый инеем зал посреди горы.
Его освещал большой очаг, горевший слабым огнем. В красноватом свете, напоминавшем свежую кровь, они смутно заметили некие огромные предметы, которые могли быть инструментами кузнеца. Около наковальни стоял йотун.
20
Орион.
Он был очень высок, так что странники с трудом различали в смрадном полумраке его голову, и вместе с тем так широк, что казался почти квадратным. На нем был только фартук из шкуры дракона, волосатое тело было таким же шершавым, как ствол старого дерева, а мускулы извивались под кожей, словно клубки змей. Спутанные черные волосы и борода опускались до пояса, ноги были короткими и кривыми, причем правая казалась короче левой. Кузнец был так горбат, что касался руками земли.
Когда Скафлок и Мананаан вошли в пещеру, гигант повернул в их сторону покрытое шрамами лицо с широким носом и ртом от уха до уха. Под выдающимися вперед надбровными дугами чернели огромные ямы — глаза были вырваны.
Голос йоту на напоминал шум рек, текущих через ад:
— Хо-хо! Триста лет Болверк работал в одиночестве. Теперь нужно расклепать клинок. — Он снял с наковальни то, над чем работал, и бросил в другой конец пещеры. Оно со звоном упало на кучу железяк и разбудило долго не смолкавшее эхо.
Скафлок смело подошел ближе, заглянул в пустые глазницы гиганта и сказал:
— У меня для тебя новая работа, Болверк, хотя она тебе и хорошо знакома.
— Кто ты? — воскликнул йотун. — Я чую запах смертного, в котором много от Страны Чудес. И второго тоже чую. Это полубог, но не принадлежащий ни к Асам, ни к Ванам.
— Он пошарил вокруг себя. — Не нравитесь вы мне оба. Подойдите поближе, чтобы я мог разорвать вас на куски.
— У нас к тебе дело, — заметил Мананаан.
— Какое? — спросил Болверк, наполнив пещеру эхом, смолкающим только в центре земли.
Скафлок сказал:
Разгневанный Ас-Локи Утомленный неволей, Жаждет хорошей битвы. Вот оружие, которым Он должен владеть: Прими, Болверк, Убийцу героев.Он открыл мешок из волчьей шкуры и бросил к ногам гиганта сломанный меч.
Болверк ощупал клинок.
— Да… — прошептал он. — Я хорошо помню этот меч.
Ко мне пришли низовики — Дирин и Двалин — которым нужно было отковать этот клинок, чтобы одновременно и откупиться от Свафрлама, и отомстить ему. Мы заключили
Он наклонился вперед.
— Вот потому-то, — медленно сказал гигант, — очень давно Тор сломал его, чего не мог сделать никто в Девяти Мирах. С тех пор меч лежал в земле, забытый, но сейчас, если Локи нужно оружие, как ты говоришь, он снова напьется крови.
— Я этого не говорил, — буркнул Скафлок, — но хотел бы, чтобы ты так подумал.
Болверк не услышал его. Устремив пустые глазницы вдаль и погрузившись в раздумья, он гладил сломанный клинок.
— Значит, конец близок, — прошептал он. — Наступает последний вечер мира, когда боги и гиганты, убивая друг друга, опустошат землю. Сурт [21] будет извергать пламя, достающее до неба, солнце почернеет, земля погрузится в море, а звезды упадут. Кончится, кончится моя неволя — слепца, запертого внутри горы, кончится в блеске пламени! Хорошо, смертный, я откую этот меч!
21
Огненный гигант, который должен сжечь мир.
И он взялся за дело. Звон металла наполнил пещеру. Сыпались искры, сопели мехи. Работая, Болверк колдовал, и от этого колдовства содрогались стены. Скафлок и Мананаан укрылись в тоннеле за пещерой.
— Не нравится мне это, и хотел бы я никогда сюда не являться, — сказал морской бог. — Зло просыпается для новой жизни. Никто никогда не называл меня трусом, но я не коснусь этого меча, да и ты тоже, если достаточно умен. Он станет твоей судьбой.
— И что с того? — угрюмо спросил Скафлок.
Послышалось шипение — гигант остужал меч в яде. Отравленные испарения жгли, касаясь голой кожи. Смертоносная песня Болверка гремела в пещерах.
— Не отвергай жизнь из-за несчастной любви, — убеждал Мананаан. — Ты еще молод.
— Все люди смертны, — ответил Скафлок, и на том разговор закончился.
Прошло еще немного времени, и вот гигант позвал их:
— Входите, воины!
Они вошли в кровавое зарево. Болверк держал в руке меч. Клинок сверкал в полумраке, похожий на голубой язык, и казалось, что вдоль его края пляшут язычки огня. Глаза дракона на рукояти блестели как живые, и золото, похоже, горело собственным огнем.
— Возьми его! — крикнул гигант.
Скафлок подхватил меч. Клинок был тяжелым, но юноша почувствовал, что силы его возросли, что он может свободно владеть им. Колдовской меч был так чудесно уравновешен, что сразу стал частью его самого.
Он описал им полукруг и ударил по камню, который тут же развалился пополам. Крича от радости, Скафлок закрутил мечом над головой, и клинок засверкал в темноте, словно летняя молния.
— Эгей! — крикнул Скафлок и пропел:
Продолжается борьба, Скоро, скоро враг услышит Песню грозную мечей — Колдовской клинок готов! Завывая от голода, Он рубит железо, Поет в разбитых черепах И пьет потоки крови.