Восставший против Атлантов
Шрифт:
— Да, я помню, насколько неестественным был говор того Верховного Нага, с которым ты общался.
— И это естественно, потому что у рептилоидов другой речевой аппарат. Он не предназначен для человеческой речи.
В это время, сатир, который наблюдал разговор Лизы и Элга, встал с камня и подергал Элга за рукав, сказав что-то на непонятном языке. Элг ему ответил на этом же языке. И тут только Лиза поняла, что они разговаривали с отключенными переводчиками. И сатир, ясное дело, ничего не понял из их разговора.
— Что он сказал? — спросила Лиза.
— Спросил, почему
— А ты что сказал?
— Что мы отключили переводчики, установленные в скафандрах.
— Он не обиделся?
— Нет. Я сказал, что разъяснял тебе отношение героев греческих мифов к созданным существам. И не хотел этим разговором нанести ему душевную травму.
— В таком коротком ответе?
— Древний язык очень емок.
— А откуда ты его знаешь?
— Ээээ… пришлось по случаю изучить. Ведь на нем говорят и атланты. Скажу более, еще совсем недавно наши предки говорили на этом языке.
— Недавно, это когда?
— По современному летоисчислению пятый-шесток век нашей эры.
— Ты говоришь о языке ариев?
— Язык ариев уже искажен по сравнению с древним языком.
— Почему?
— Потому что арии еще до нашей эры столкнулись с другими народами. И началось взаимное обогащение языков. Но когда они ушли в Индию и Китай, на их место пришли племена, говорящие на древнем языке. Именно от них и получились современные русские.
— А что же случилось с их языком после шестого века?
— Они, как и арии вступили в сношения с другими народами, с теми же греками. И их язык стал обогащаться, и в то же время искажаться. А потом греки пришли на Русь, принеся православие, и язык ускорил свои изменения. Кроме того, на юге появились германские племена, что ускорило изменения языка. А уж когда в двенадцатом веке стали писаться летописи, то от старого языка мало что осталось. Впрочем, помнится в пятнадцатом веке муромский князь Юрий Ярославович, жаловался, что абсолютно не понимает, что написано в первых летописях, тех самых, которые начали вести в двенадцатом веке.
— Кому жаловался? — как-то подозрительно вопросила Лиза.
— Ммм… своему окружению. Дело в том, что летописи писали на пергаменте, это такая выделанная особым образом шкура барашка. Так вот пергамент хранился всего лет семьдесят. И пришли монахи к этому князю с просьбой пособить в вопросе получения пергамента. Нужно сказать, что пергамент стоил дорого, а потому князь сам решил ознакомиться, так сказать, с фронтом работ. Его привезли в монастырь и показали те летописи, которые подлежат переписке. Князь попытался прочесть, что в летописях написано… и ничего не понял. Монахи чуть ли не на пальцах стали объяснять суть написанного. Вот тогда Юрий Ярославович и сказал, что ничего не понимает. После чего, приказал, посадить рядом с переписчиком толмача, знающего древние письмена, а толмачу приказал переписывать с учетом уровня развития языка в пятнадцатом веке.
— Так что получается, что уже тогда вносили искажения в летописи?
— Эээ… искажения вносили во все времена, поскольку монахи находились на кормлении у князей. И если какому-то князю что-то в летописях не нравилось, оно просто не
— А вот ты скажи, мне, как жителю двадцать первого века можно понять тех, кто жил в двенадцатом веке?
— Если откровенно, то маловероятно. Слишком многое разделяет два языка. Именно два языка: древнерусский и современный русский.
От разговора их отвлек все тот же сатир, который стал дергать Элга за рукав скафандра и что-то кричать показывая куда-то пальцем. Эог и Лиза синхронно включили переводчика, и посмотрели в ту сторону, куда показывал сатир.
— Летят, летят, — повторял сатир.
Элг и Лиза почти одновременно увидели три точки в небе, которые стремительно к ним приближались.
— Похоже, у нас гости, — произнес Элг.
— Это Аристид с охраной, — ответил сатир. — Не беспокойтесь, он не сделает вам зла.
— Ну, береженого и Бог бережет. Сделаем-ка на всякий случай защитный купол.
Элг поднял вверх правую руку. Потом качнул ею влево и вправо, завершив движение вращением над головой. И почти тут же вокруг группы образовался купол в виде полусферы синего цвета. Высотой купол был метров пять и таким же радиусом.
Элг присел на камень, глядя в сторону подлетающих драконов. Лиза присоседилась тут же. Теофраст сел на свой камень. Все напряженно вглядывались в приближающихся драконов.
Лизе показалось, что она уже видела нечто подобное раньше. Ей пришла ассоциация с хищными рептилиями, которые в другом мире нападали на травоядных ящеров. Ну, очень похоже. Только что крылья добавились, да живот не так выпирает. Можно сказать, что живот был плоским. А рожа еще пострашнее чем у тех ящеров. И так же торчат из пасти зубы. В общем, жуткое зрелище.
Драконы летели метрах в трехстах над землей на расстоянии метров двадцать друг за другом. С каждой минутой они были все ближе и ближе. И у Лизы внутри зашевелилось нехорошее предчувствие. И точно, когда ближайший дракон поравнялся с ними, он резко спикировал, а перед самой землей стал выравнивать свое положение, выпуская вперед страшные когти трехпалых задних ног. Как поняла Лиза, с намерением кого-то из них схватить этими лапами. Но не тут-то было. Когда дракон коснулся, купол в верхней части, полусфера слегка прогнулась, после чего случилось неожиданное. Купол спружинил и отбросил дракона в сторону метров на пятнадцать-двадцать. Причем у Лизы создалось такое впечатление, что дракон вляпался в купол, как муха в мед. Его движения стали медленными и неуверенными. Казалось, что что-то ему мешает шевелиться.
Тем временем, спикировал следующий дракон. И с ним приключалась та же история, что и с первым. И с третьим тоже. В результате, все три дракона напоминали мух, увязших в меде, а теперь лежащих на спине и не имеющих возможности освободиться от той вязкой массы, в которую они вляпались.
Элг резко повернулся к сатиру.
— Теофраст, ты же говорил, что они летят с миром. Это ты считаешь проявлением мирных намерений? — указывая на спеленатых драконов, спросил он.
Сатир сам был в шоке. Он явно не ожидал атаки со стороны драконов.