Восточная миссия (сборник)
Шрифт:
Разрыв от русского снаряда пришелся на чей-то огород.
«Э, ребята, потише, там ведь тоже люди! Такие же, как мы!»
Казак пригнулся и перебежками рванул влево окопными лабиринтами.
– Куда же вы лупите, братцы? – издалека закричал в адрес артиллеристов.
Один из них обернулся. И Федулов сразу узнал Чухломина!
– Ваня!
– Гриша!
– Откуда ты взялся?
– Из госпиталя…
– И где тебя задело?
– В Польше… Под Белгораем… Я что… Отлежался – и в отпуск, а их благородие Николай Александрович навсегда остались
– Это тот, которого мы встретили, когда поднимались к тебе пить чай?
– Так точно. Добрейшей души человек. Был. – Чухломин грустно вздохнул и перекрестился.
– А ваш командир? У него еще такая смешная нерусская фамилия… Ве-ве-ве…
– Веверн!
– Точно.
– Не знаю… Наша батарея ушла на Брест, а я попал в госпиталь, после чего был направлен в другую часть.
– Я не об этом… Кто он? Неужто немец?
– Даже не скажу тебе, братец… Главное, человек хороший!
– Вот, вот, Ваня… А какой национальности или вероисповедания – нам с тобой все равно! Вон на том берегу… И австрийцы, и немцы, и мадьяры, и еще бог весть кто… Как говорят поляки, «до кольору, до выбору»… Есть, конечно, среди них и поганые людишки, а есть хлопцы хоть куда – не хуже славян.
– Это правда.
– Я вот что тебе скажу. На Западном фронте союзники давно с немцами братаются… А в нынешнем году и наш брат засуетился… Слыхал, даже бойцы Железной дивизии не устояли.
– Это в каком смысле?
– На Воскресение Христово поперли в немецкие окопы… И давай спирт жрать со злейшими врагами!
– Что-то не верится мне, Гриня…
– А если я Богом поклянусь?
– Тише… Не дай боже, наш разговор кто-то учует – тогда хана нам, братец!
– Ты как хочешь, а я при удобном случае первый на мировую пойду! И плевать мне на господ офицеров. Пусть что угодно со мною делают!
В своем полку Зырянов давно слыл главным специалистом по «языкам». А после пленения австрийского офицера с денщиком и подавно.
С тех пор офицеры больше не искали добровольцев для выполнения ответственных заданий. «Старший урядник Зырянов, подберите команду и отправляйтесь в тыл врага!»
В тот раз «язык» попался слишком экзотический. Какой-то басурман, ни черта не понимавший ни по-русски, ни по-немецки.
Оказалось – турок!
Впервые на Юго-Западном фронте они появились совсем недавно, хотя военный министр Османской империи Энвер-паша давно предлагал союзникам свою помощь…
В июне 1916 года в результате соглашения, достигнутого между турецким и австрийским генеральными штабами, в Галицию прибыл 15-й корпус турецкой армии, хорошо зарекомендовавший себя в боях на Галлиполийском полуострове. Он состоял из двух дивизий (19-й и 20-й), шести пехотных и двух артиллерийских полков, двух эскадронов кавалерии, двух пулеметных, саперных и связных рот и насчитывал в своих рядах около 40 000 человек. Командование корпусом доверили популярному в армии генералу Севату Чобанли.
Экспедиционный корпус подчинили штабу Южной австро-венгерской армии
Установив из показаний пленного, что им противостоят подданные Османской империи, россияне перебросили под Бережаны подразделения укомплектованной мусульманами 3-й Туркестанской дивизии. По мнению царских стратегов, те, морально воздействуя на единоверцев, будут способствовать дезертирству.
Однако получилось наоборот: зачастую именно противнику удавалось переманить на свою сторону правоверных!
После временного затишья в начале осени 1916-го русские возобновили наступление на позиции Южной армии. В период со 2 по 6 сентября турки ежедневно отбивали по несколько атак противника. Но в итоге не устояли.
16-го у них неожиданно… закончились патроны. А поскольку корпус был вооружен трофейными винтовками Мосина, захваченными союзниками еще в Перемышле, то австрийские боеприпасы к ним просто не подходили!
17 сентября, желая реабилитироваться за вчерашнее поражение, турки бросили в бой все свои подразделения, включая тыловые службы и резерв. В наступлении приняли участие даже старшие штабные офицеры и командиры полков. На многих участках фронта дело доходило до жестоких рукопашных боев… В итоге, менее чем за месяц, корпус потерял 95 офицеров и почти 7000 солдат. Отдельные полки вынужденно пополняли немцами и австрийцами. И все равно в октябре 1916 года 20-ю дивизию пришлось отвести в тыл.
На противоположном берегу Стохода высился холм, над которым развевался австрийский флаг. То место крестьяне почему-то называли замком, однако никаких следов средневекового сооружения русские наблюдатели обнаружить не смогли, как ни старались.
– Огонь! – скомандовал командир батареи.
Чухломин глянул в стереотрубу.
Знамени на месте уже не было.
Зато из траншеи высунулся какой-то отчаянный австриец и показал кулак.
– Огонь!
Смельчака засыпало землей; он мгновенно юркнул назад за бруствер.
– Ну, как достать их, ваше благородие? – спросил Иван.
– Да я и сам не знаю…. Если уж казаки и гусары ничего поделать не могут, то мы тем более…
– А может, газовыми снарядами, а?
– Слишком мало расстояние. Да и ветер в нашу сторону. Тут, братец, без штурма не обойтись. А это уже компетенция не артиллеристов… Вот к тебе вчерась казачок приходил…
– Гриня?
– Может, и Гриня, я откуда знаю?
– Старший урядник Федулов. Из Первого Оренбургского…
– Оно и видно. По форме… Вы давно знакомы?
– Еще с осады Перемышля, ваше благородие.
– Ты, Вань, с ним, того, будь осторожнее…
– С чего бы это?
– Ну-ка, наклони ухо… Только он ушел, ко мне в штабную землянку один хлыст наведался. Из контр разведки.
– И что?
– Просил присматривать за тобою…
– Да что вы говорите!
– Только не для меня это занятие – следить за своими же солдатами. Я офицер, фронтовик, а не жандармская крыса…