Восточная война

Ланцов Михаил Алексеевич

Но ничего не поделаешь. Убежали и убежали. Тем более, что наступать все равно надо. Поэтому, наведя понтонные мосты, японские войска начали переправляться через Ялу.

Тесно им было на левом берегу. Не развернуться. Поэтому и не могли разгромить малочисленные русские силы, занявшие очень удобные и выгодные оборонительные позиции. Как те «триста спартанцев», вставших в узком ущелье. Во всяком случае такова была официальная версия Токио. Этим же объяснялись и страшные потери. Но японцы молодцы – смогли разгромить «северных варваров», даже в ситуации, когда те заняли абсолютно неуязвимые позиции. И европейские газеты начали им вторить… и американские…

Но

вот, переправившись и развернувшись, они прошли без малого полторы сотни километров и осадили Ляо-ян – ключ-город к КВЖД. И что же там? А ничего хорошего.

Выиграв время у Ялу Ренненкампф успел нормально укрепиться на подступах к городу. Еще и замаскировав все на должном уровне…

Но Ояма решился наступать. Ведь вот он враг и никаких более водных преград не отделяет его солдат от русских. А реабилитироваться за «топтание у Ялу» требовалось. Условия для наступления, по мнению его советников, были идеальны…

Конечно, можно было бы немного подождать, подтянуть обозы и обойти русских, отрезая их от снабжения. Окружить. Да и вообще действовать осторожнее. Но для этого требовалось время, так как Маньчжурия очень слабо развитый регион. С дорогами тут было плохо. Особенно с хорошими дорогами. И если от переправы через Ялу до Ляо-Яна шел большой и ухоженный тракт, то с обходными путями все было не так благодатно. Солдаты ведь не корабли, они ходят по дорогам из-за необходимости тащить за собой большие и тяжелые обозы. Нет, конечно, можно было и обойти, и окружить, но на это требовалось время.

Кроме того, Ояма хотел реабилитироваться. Топтание у Ялу очень сильно подорвало и его репутацию, и престиж Японии. Поэтому ему требовался новый Седан[3] – большое полевое сражение, честное и открытое, позволяющее отмыть японских солдат от позора на Ялу. Так что он попытался атаковать в лоб, желая опрокинуть Имперскую гвардию при подавляющем численном превосходстве японцев.

Начали, как водится, издалека – с оперативного развертывания. Полки подходили по грунтовому шоссе от Ялу и занимали свои позиции в 10-12 км от позиций обнаруженного противника. Это там, на реке, не было возможности воспользоваться численным превосходством. А здесь же он хотел отыграться по полной программе.

30 марта, наконец, закончилась эта возня, позволив накопить под Ляо-яном без малого 120 тысяч солдат и офицеров при 428 орудиях и 5 пулеметах. Ждать больше Ояма не видел смысла. Ведь по данным его разведки перед ним, окопавшись, находилось всего две дивизии с усилениями. Превосходство получалось настолько подавляющим, что и не оставляло никаких сомнений в успехе. Главное – не топтаться, не терять зря времени.

Атаковали японцы по всем правилам классической европейской армии тех лет. Сначала шли большими походными колоннами. Потом, на 5 километрах, развернулись в широкий фронт малых колон. Далее разбились на цепи, в которых и попытались достигнуть первой стрелковой позиции в 1,5-2 километрах от выявленных позиций противника. Фоном же их наступление должна была поддерживать полевая артиллерия, вводимая в оборот по мере выхода на огневые позиции. Батареи подъезжали. Разворачивались. И сразу открывали огонь на подавление по наблюдаемым целям. Красиво? Для европейских генералов тех лет – очень. Но что-то пошло не так…

Вся полевая артиллерия русских с комфортом расположилась на закрытых позициях. Где в естественных, где в искусственных. И управлялась из штаба корпуса. Связисты постарались - проложили к каждой батарее по своей линии. А еще они обеспечили телефонной связью наблюдателей с корректировщиками,

часть которых расположилась на специально оборудованных НП на передовой, а часть – в корзинах воздушных шаров.

Вот эта артиллерийская служба и обеспечила теплый прием гостям. 87-мм и 107-мм полевые пушки сразу же включились в контрбатарейную борьбу, стараясь уничтожить артиллерию противника по мере ее поступления. То есть, не давая занимать позиции и открывать огонь. А 87-мм и 107-мм полевые гаубицы взялись за наступающую пехоту. Плотно так. Основательно. Шрапнелью, благо, что шла она по открытому полю и представляла для такого рода снарядов идеальную мишень.

Ояма уже обжегся на Ялу и прекрасно представлял себе огневое действие новой русской артиллерии. Поэтому наступление старался максимально массировать, будучи абсолютно убежденным в том, что малые силы русские перебьют без всяких проблем. Это там, при форсировании брода было невозможно развернуть и задействовать достаточно войск. А тут – вполне. Поле же. Поэтому японцы постарались задействовать в наступлении как можно большим количеством войск одновременно. Максимумом, который подразумевал фронт. Так что, хоть и они и понесли заметные потери от русской артиллерии, но сумели достигнуть первой пехотной позиции и накопиться там…

Ренненкампф как укушенный метался в здание штаба. Слишком удаленном от поля боя. Ему хотелось вскочить на коня и туда… но это означало потерять контроль над ситуацией. Ведь сюда стекалась вся информация… вообще вся. Сюда, а не в окопы…

Целый зал телефонистов работало круглосуточно для обеспечения непрерывной связи с войсками, наблюдателями и тыловыми службами. Специально выделенные офицеры наносили сведения о текущем положении дел на большую карту местности специальными заколками. Где какие части стоят. Их передвижения. Их состояние. На нескольких, висящих рядом информационных досках мелом отмечали запасы снарядов, патронов и прочего, а также их расход. И так далее, и тому подобное. Отсюда – из штаба корпуса можно было видеть больше, чем откуда бы то ни было. И управлять, отдавая приказы и получая рапорты. Это и сдерживало Павла Карловича от иррационального жжения – рвануть в траншеи и на все посмотреть своими глазами.

– Господин генерал, - щелкнув каблуками, сообщил подошедший офицер. – Японцы завершили накопление.

– Ясно, - кивнул Ренненкампф. И достав носовой платок, промокнул лоб. Выстоит оборона или нет? Вопрос. Там, на Ялу, все было очевидно. А тут? Первая проверка боем новой концепции…

Японцы поднялись и быстрым шагом двинулись вперед. Редкими, глубоко эшелонированными цепями, дабы снизить вред от стрелкового огня. Но с фронта почему-то не стреляла пехота. Вообще. Только короткоствольная артиллерия русских продолжала мерно и вдумчиво работать шрапнелью.

И вот, примерно в пятистах метрах от наблюдаемых пехотных траншей, они столкнулись с первым неприятным сюрпризом – проволочным заграждением. Оно было не сплошным, а с проходами. Вот туда солдаты и устремились самым естественным образом. Но ровно для того, чтобы попасть под жесточайший пулеметный огонь. Станковые пулеметы русские разместили в дзотах таким образом, чтобы с фронта они были ненаблюдаемыми. А три наката бревен и хороший слой земли позволяли надеяться, что прямое попадание чем-нибудь калибром в три-четыре дюйма с первого раза это укрепление не расковыряет. Проволочные же заграждения были организованы таким образом, чтобы проходы в них формировали коридоры, удобные для продольного прострела из этих самых дзотов. Чем пулеметчики и занялись…