Восточная война
Шрифт:
Изабелла заметила Петра и улыбнулась, отчего Кузьмин сразу отмахнул мрачные мысли. Все к черту! Она была красавицей. Его красавицей.
Обнялись. Поцеловались. И пошли на концерт.
Император с началом войны сразу прислал на театр боевых действий всевозможных певцов, музыкантов и прочих деятелей искусства, дабы те выступали перед войсками. Шаляпин прибыли в Порт-Лисий за день до высадки японских войск в Инкоу, так что эвакуироваться не успел. Как и другие его коллеги. Поэтому катался по всему Ляодунскому полуострову и давал благотворительные концерты.
Петр с Изабеллой прошли
Нежный напев скрипки дополнился очень гармоничным дуэтом Шаляпина с незнакомой Петру дамой. Либорская. Из тех, что усилиями Императора была найдена и привлечена на эстраду. Невысокая, не очень худенькая, но вполне точеная фигурка. Но главное – голос, который в своей тональности прекрасно дополнял метра.
Петр улыбнулся и скосился на Изабеллу. Она наслаждалась с чуть прикрытыми глазами и легкой улыбкой на лице. Такой он ее очень любил. Внешняя красота дополнялась каким-то удивительным внутренним светом. Сам он к такой музыке был не расположен. Конкретно эта композиция была для него была слишком дохленькой… ей отчаянно не хватало жизни. Однако свое мнение держал при себе, стесняясь крестьянского происхождения и осуждения за бескультурье.
Он специально ходил на такие вот мероприятия, пытаясь познать дзен и… насладиться видом Изабеллы Юрьевны. В такие моменты он не думал ни о чем другом…
Но вот концерт закончился. И парочка отправилась в номера, справлять естественную надобность самого гетеросексуального толка. Изабелла, как и многие дамы, приехавшие вслед за мужьями и любовниками, снимала номер в одном из многочисленных отелей Порта-Лисий. И могла себе позволить весьма недешевый. Да чего уж там? Роскошный! И это вновь сегодня царапнуло Петра. Слишком уж отличным было их материальное положение… культура… воспитание… интересы. Они были словно с других планет. Это было ему очень больно осознавать. Вот пройдет влюбленность и что дальше? Семья? Он и представить себя рядом с ней не мог в обычной жизни…
В этот момент Изабелла очень обольстительно повернулась, стрельнув глазками, и он снова махнул рукой на все. Будь что будет, потому что сейчас она его и только его. Петр обнял ее. Прижал и начал осторожно покрывать шею поцелуями. Дама шутливо отстранилась. Засмеялась. И началась игра. Обычная для них, только распаляющая его. Одна беда – она вечно во время таких игра, да и не только, что-то выспрашивала из того, что знать ей не нужно. А еще подшучивала над его вечным молчанием на вопросы о службе. Что ей, дескать, стыдно, будто бы подружкам нечего рассказать о том, где ее любовник служит и чем занимается…
И тут Петра словно молнией пронзило. Вот оно!
Она постоянно расспрашивает его о службе. Где и чем занимается. С кем служит. С кем дружит. Куда ходит. Там, в Порт-Артуре, не здесь. Даже наличие и расположение зданий и то старалась выяснить. И прочее, прочее, прочее. На первый взгляд – безобидные вопросы, но по отдельности, а в совокупности… КОШМАР! Кузьмину вдруг стало понятно, что такая эффектная и состоятельная женщина делала рядом с ним… и откуда у нее деньги…
Он скривился и с раздражением
– Эй! Что за грубость?! – Возмущенно воскликнула она и осеклась. Лицо Кузьмина преобразилось, исказившись гримасой отвращения и ненависти. Более того, он уже успел выхватить из кобуры пистолет и, передернув затвор, навести оружие на нее.
– Ты чего?
– Кто и когда тебя завербовал?
– Что? Ты рехнулся!?
– Кто и когда тебя завербовал? – Холодно повторил он свой вопрос. – Сидеть! – Рявкнул Петр, когда Изабелла попыталась встать с самым возмущенным и обиженным видом. – Руки держи на виду.
– Ты совсем ума лишился? – Испуганно прощебетала девушка. – Что ты творишь?
– Кто и когда тебя завербовали?
– Я не понимаю, о чем ты! Сумасшедший!
– Ты каждую нашу встречу расспрашиваешь о службе. Тебя интересует, как будто бы все. За что я отвечаю, с кем служу, куда хожу. Даже фамилии и имена нижних чинов.
– Но мне правда, интересно, - извиняющимся тоном произнесла Изабелла, сквозь слезы. – Дурак! Я же интересуюсь тобой и твоей жизнью. Стараюсь быть ближе. А ты что творишь? Еще стрелять начни.
– Дернешься – начну, - холодно произнес Петр.
– Ты действительно рехнулся! – Размазывая слезы по лицу воскликнула эта красивая женщина. – Не хочу тебя больше видеть! Придурок! Уходи! Проваливай! Выметайся отсюда!
Петр от такой реакции несколько опешил. Не так он себе представлял поведение вражеского шпиона, пусть и женщины. В его воображения она должны была легко «расколоться» при первой угрозе и либо умолять о пощаде, либо напасть. А тут… она выглядела такой искренней… такой возмущенной… такой испуганной... Поэтому, чуть помедлив, он убрал пистолет в кобуру, не ставя, впрочем, на предохранитель и не защелкивая клапана. Раздраженно скрипнул зубами и молча пошел на выход.
Уже около двери нервное напряжение дало о себе знать, и он чуть покачнулся. Бум. Ударился в дверь перед его лицо небольшой дротик с пушистым оперением. Как раз на уровне шеи.
Мгновение. Резкий разворот. И выстрел. Выхваченный из кобуры пистолет оказался у него в руке так быстро, что он и сам не успел этого понять. Чисто на рефлексах.
Изабелла вскрикнула. И, уронив духовую трубку с еще одним дротиком, отшатнулась к стене, прижимая свежую рану на правой руке. Он попал. Попал! Никогда хорошо не стрелял навскидку, а тут попал! Дама немного постояла, прислонившись к стене, да и сползла на пол.
Петр подошел, оттолкнул ногой подальше трубку с дротиком. Потом пройдя к окну, открыл его и сделал несколько выстрелов в воздух, привлекая внимание. Минута или две. И он увидел бегущий отряд уличного патруля полевой полиции.
– Сюда! Скорее! Четвертый этаж! – Крикнул он им, помахав призывно рукой. После чего направился к двери, чтобы их встретить.
– Тварь… - прошипела Изабелла. – Ненавижу!
– И за что же, скажи на милость?
И она сказала. Отрывисто и зло, поведав как она презирает и ненавидит и его, и всех остальных русских, что так обошлись с ее родной Польшей. Что залили кровью восстание и развешивали юных девиц на столбах.