Восточная война
Шрифт:
– Конечно? – Кивнула Клеопатра. – Он сказал: «Определенно, тщеславие – мой самый любимый из грехов». О боже! Вы думаете?
– Он знал, о чем говорил. – С грустной улыбкой, произнесла Мария Федоровна. – После крушения поезда мой сын совсем переменился. Поначалу я его не понимала и даже боялась. Он стал таким хищным… таким безжалостным… В былые годы он никогда бы не приказал стрелять в своих дядьев и племянников. Никогда. А тут, поговаривают, что лично застрелил Николая Николаевича Старшего. Его прадед, Николай Павлович тоже был довольно крут и твердой рукой разогнал восстание двадцать пятого года. Но такой хладнокровной безжалостности, с которой наш Ники расправлялся
– Вы его боитесь? – Прекратив жевать губы, спросила Клеопатра.
– Боюсь? – Повела бровью Мария Федоровна, смотря прямо в глаза молодой Императрицы. – Нет. Потому что я действую в его интересах, и он знает этого. У меня была минута слабости… скорее глупости. Тогда. Во время попытки переворота, когда я чуть не потеряла всех своих детей. С тех пор все – как рукой сняло всякие сомнения. И вам, милочка, я бы тоже советовала не сомневаться в нем. Если его свергнут – мы с вами проживем недолго. И они тоже, - кивнула Мария Федоровна на стулья, где сидели совсем недавно ее внуки. – Поэтому я вам настоятельно советую поговорить с мужем и рассказать ему все, чем вас запугивают родственники. А то, не дай Бог, он подумает, что вы предали его.
– Убьет?
– Без всякого сомнения, - грустно усмехнулась Вдовствующая Императрица. – Он уничтожит любого, кто встанет у него на пути. И на кровное родство не посмотрит. Сами же видите – он словно одержим своими навязчивыми идеями и доктриной этого мерзкого итальянца Макиавелли. Сам Ники это отрицает, но я же вижу – он готов пойти на любое преступление, если оно принесет ощутимую пользу Империи. На любое. Поэтому вот вам мой совет – окунитесь с головой в этот омут, как это сделала я. Это облегчит ваши душевные терзания…
Тем временем в столице разгоралась новая драма.
На Механическом заводе, который, как прежде и Путиловский, не спешил внедрять трудовой кодекс, произошла масштабная авария. Куда масштабней прежней – только погибших в первые часы оказалось триста сорок два человек, плюс – до тысячи раненых. Одновременно с этим в кварталах, прилегающих к заводу, произошло массовое отравление хлебом. Ну и агитаторы старались уже вторую неделю. Так что народ вскипел. Поднял. И ведомый инициативной группой отправился к Зимнему дворцу. Более того, учтя опыт мартовского восстания, злоумышленники заранее завезли оружие и раздали его «возмущенной общественности».
Но что-то пошло не так…
Николай Александрович очень болезненно отреагировал на восстание рабочих Путиловского завода. Для него это было чем-то вроде оплеухи. Поэтому он закусил удила и накрутил хвосты и полиции, и Имперской безопасности, и Имперской разведки, и прочим смежным службам. И готовился. Он был уверен – противник после первого провала не остановится. А значит, что? Правильно. Заранее расставлял капканы и ловушки.
О том, что на Механическом заводе началась агитация стало известно уже на следующий день. Императору во всяком случае. И можно было ее пресечь. Но он не спешил. Это ведь были исполнители. Зачастую одержимые всякого рода навязчивыми идеями, а потому не вполне дееспособные в плане высшей нервной деятельности. Что с них взять? Поэтому Механический завод стремительно
В ход шли все. Любые средства и методы. В том числе и необычные приемы, такие как формирование сети слежения из уличных мальчишек. Сотрудники Имперской безопасности выходили просто платили детям и подростком за то, что те отслеживали нужных им людей. Ничего сложного. Просто куда пошел, куда зашел и с кем встречался.
А дальше работали уже более специализированные сотрудники Имперской безопасности и ассоциированные структуры. Например, в формате проверки финансовой деятельности того или иного банка, дабы отследить негласно источники поступления средств. И так далее, и тому подобное.
Кроме того, вокруг Механического завода была создана сеть оперативных квартир, где находились узлы наблюдения и постоянно находились бойцы опергрупп. Чтобы в случае чего не упустить ключевых фигур.
И тут – началось.
Об этом еще на стадии «клубящихся масс» у заводских зданий сообщили Императору. Восстание было ожидаемо. Поэтому адъютант и ворвался на завтрак, дабы Николай Александрович не упустил момента. И он – не упустил.
О наличии у восставших оружия удалось узнать загодя, за несколько дней. Поэтому отряды ОМОНа прикрывались не обычными переносными щитами, а специально изготовленным гуляй-поле. Устойчивые четырехколесные тележки с установленными на них достаточно высокими стальными листами толщиной в двенадцать миллиметров марганцевой стали, специально упрочненной наклепом.
Не запрыгнешь. Не перелезешь. Не растащишь, так как тележки были оснащены специальными зацепами. Получалась сплошная стальная стена, которая начала медленно, но неуклонно накатываться на толпу. Сближаясь с ними лоб в лоб. А следом, характерно попыхивая, двигались самоходные водометы.
При этом, со стороны возможных обходных улиц уже шло блокировка силами конного ОМОНа. Все, как и прежде. Только намного организованнее и жестче.
Толпа начала стрелять в щиты и водометные турели, прикрытые щитками. Но все без толку. Обычное гражданское оружие со свинцовыми пулями было попросту бесполезно против таких толстых плит стали. А вот когда ударили водометы, восставшим защищаться от них было не чем. Тем более, что в этот раз перечного экстракта в воде было намного больше, что добавляло «остроты» моменту.
Тихо. Спокойно. Мерно. ОМОН давил. Оставляя после себя только воющих и орущих от жжения в глазах задержанных, «упакованных» в наручники. Кто-то пытался бежать, но все, даже самые незначительные пути отступления были перекрыты.
Руководство завода и часть агитаторов попыталась скрыться до начала мероприятия. Но им это не удалось. Их принимали и паковали «тепленькими». Вскрытые ранее конспиративные квартиры брались штурмом. Владельцы и сотрудники магазинов, продавших людям отравленный хлеб также вязались. Да и вообще – задержания пошли по всей столицы и ее предместьям. Брали всех, кто был так или иначе связан с этим делом. Даже обычных банковских клерков, что обслуживали сделки. На всякий случай. Для проверки.
Разгром этого бунта был феноменальный!
Уже к обеду оказалось все кончено. Вообще все. Запасные цистерны с «перечной водой» позволили надежно и быстро подавлять все очаги сопротивления. В отдельных случаях применял свето-шумовую гранату «Заря». Считай больших петард в картонном корпусе с взрывчатым веществом на основе магния.
Бах! И в помещении никто ничего не видит. А несколькими секундами спустя в помещение уже влетал бронированный ОМОН с круглыми щитами и дубинками, не оставляя засевшим бунтовщикам никаких шансов на успех.