Восточные Отцы IV века

Протоиерей Георгий Васильевич

Слово стало человеком, во всем подобным нам. Св. Афанасий обычно говорит о «воплощении», но под «плотию» он всегда разумеет полного человека, одушевленное тело со всеми ему свойственными чувствами и страданиями… В силу соединения со Словом тело освобождается от своей тленности и немощи «по причине бывшего в теле Слова». Животворящая сила Слова освобождала тело Спасителя от естественных немощей, — «Христос алкал по свойству тела, но не истаевал гладом». Тело было «удобостраждущим», доступным страданиям, но в нем было бесстрастное Слово, и немощи приражались к телу по попущению и по воле Слова, а не по необходимости и против воли. Господь попускал сказываться всему свойственному телу — алкать и плакать, и даже принять смерть. Но смерть Господа была попущением Его смирения и любви, не необходимостью. Он был властен разлучиться с телом, и оно могло умереть. Однако не могло уже пребыть мертвым, «потому что соделалось храмом жизни». Поэтому оно сразу же ожило и воскресло — «по силе обитающей в нем Жизни». Тело не связывало Слова, но само освобождалось в Нем от своей ограниченности, и не только от ограниченности, но и от склонности ко греху. Ибо силою неизменяемого Слова само изменяемое человечество во Христе пребыло неизменяемым в добре, и все обольщения были над ним бессильны. «Человечество преуспевало Премудростью, постепенно возвышаясь над естеством человеческим, обожаясь, соделываясь и являясь для всех органом Премудрости для действенности Божества и его воссияния». «Дела, свойственные Самому Слову, совершались посредством тела». И в этом служении делам Божества обожалась плоть. Человеческое преуспеяние было во Христе непогрешительным… Человеческое естество во Христе было изобильно помазано Духом уже при крещении во Иордане. И от Него и мы стали принимать помазание и печать и вселение Духа, так как в Нем первом освятилась плоть. Просияние человеческой природы во Христе есть просияние всей человеческой природы в ее Начатке. Таким образом Слово чрез воплощение снова становится («создается») в начало путей, — потому и именуется Первородным… Господь «стал братом нашим по подобию тела»; и Его плоть «прежде иных спаслась и освободилась». Как «сотелесники Его», и мы спасаемся или оживотворяемся,

«потому что плоть наша уже как бы не земная, но Самим Божиим Словом приведенная в тождество со Словом, Которое ради нас плоть бысть». Искупление и спасение совершилось не только в Воплощении. Оно продолжалось во всей земной жизни Господа. Господь двояко явил Свое человеколюбие: уничтожил смерть, обновил естество и — «явил Себя в делах», показал, что Он есть Отчее Слово, Вождь и Царь вселенной. Своим видимым явлением Господь показал людям, отпавшим от мысленного созерцания, невидимого Отца. Исполнением закона Он снял с нас клятву и осуждение закона. Но «тление не могло быть прекращено в людях иначе, как только смертью, «и потому собственно в смерти надлежит видеть «последнюю цель» спасительного Воплощения… «Для принятия смерти имел Он тело, и не прилично было воспретить смерти, чтобы не воспрепятствовать и Воскресению». Крестная смерть была «приношением сходственного», исполнением общего долга. Но «тело Господа» не могло быть удержано смертью, и — воскресло; «чудным образом в одном и том же совершилось двоякое, — и смерть всех приведена была в исполнение в Господнем теле, и уничтожена в нем смерть и тление ради соприсущего в нем Слова». Господь умер не по немощи естества, но по воле, ради общего воскресения, «не собственною смертию сложил с себя это тело, но принял смерть от людей, чтобы и эту смерть, коснувшуюся к телу Его, истребить совершенно». Тело Господа не видело тления и воскресло всецелым, ибо было телом самой Жизни. Смерть Господа была действительной смертью, но недолгою: «тело Свое ненадолго оставил Он в таком состоянии, только показал его мертвым от приражения к нему смерти, и немедленно воскресил его в третий же день, вознося с Собою и знамение победы над смертью, то есть явленное в теле нетление и непричастность страданию». И во Христе воскресло и вознеслось и все человечество, — «через смерть распространилось на всех бессмертие». Восстал от гроба Господь «в плоти обоженной и отложившей мертвенность», прославленной до конца, — «и нам принадлежит сия благодать и наше это превознесение»; и вводимся мы уже в небесную область, как сотелесники Христа… Учение св. Афанасия об искуплении есть в целом учение о Воскресении, о воскрешении человека Христом и во Христе.

Священное Писание возвещает нам о Спасителе две истины: что Он всегда был Бог, Сын и Слово, и что Он стал человеком. Отсюда двойственность речений в Писании: славных и уничижительных. Последние относятся к человечеству Христову… Слово не просто «восхотело быть в теле» или «явиться» в нем, не только снизошло в человека, но стало человеком, соделалось Сыном человеческим. У Афанасия встречаются нередко неполные и неточные выражения: облекся или обитал, храм, обитель, орган… Но он резко отличает явление Слова во Христе от явления и пребывания Его во святых. Христос стал человеком. Во Христе видимое тело было телом Бога, не человека. Он сделал тело своим «собственным»; и немощи плоти стали «собственными» Слову. Дела Христовы не были раздельны, так чтобы одно совершалось по Божеству, другое — по человечеству, но «все совершалось совместно» и нераздельно… Самое плюновение Христа было божественным (и потому целебным, животворным), ибо все плотское «усвоило» Себе воплощенное Слово. Не иной скорбел о Лазаре и не иной воскресил его, но Один и тот же. И от Девы родился во плоти Бог, и Mapия есть Богородица, . Не пременилось и не приложилось в иное при этом Слово, и не стала плоть, рожденная от Марии, единосущной Слову… Для того и избирается Мария, чтобы «от нея» восприял Господь тело, «подобное нам», а не единосущное Божеству. «От Марии Само Слово прияло плоть, и произошел человек, по естеству и по сущности сущее Божие Слово, а по плоти от семени Давидова и от Марииной плоти соделавшийся человек». В описательных выражениях св. Афанасий ясно раскрывает единство Христа — Богочеловека и неслиянную двойственность в Нем единосущного Отцу Божества и подобного и сродственного нам человечества. Именно по этому и был Он Спасителем, Слово и Второй Адам — Один и Тот же.

Слово вочеловечилось, чтобы мы «обожились», «чтобы обожить нас в Себе». Обожение есть усыновление Богу, «чтобы сыны человеческие соделались сынами Божиими». И мы, «восприятые Словом, обожаемся ради плоти Его», то есть в силу Его воплощения. Ибо не с одним каким-либо человеком соединилось Слово в рождении от Девы, но с человеческим естеством. И потому все совершающееся в человечестве Христовом непосредственно (но не принудительно) распространяется на всех людей, как «сродников» и «сотелесников Его», в силу не только подобия, но и действительного сопричастия всех людей в человечестве Слова. Ибо Он есть лоза, а мы — ветви, «соединенные с ним по человечеству». Как ветви единосущны с виноградною лозою и от нее происходят, так и мы, имея тела, однородные с телом Господним, от исполнения Его приемлем; и тело Его есть для нас «корень воскресения и спасения». Общее обновление, помазание, исцеление, вознесение уже совершилось во Христе, ибо все понесены Им на Себе. Это не простое «сходство» или замещение, но подлинное единство. И потому во Христе все человечество помазуется Духом на Иордане, умирает на кресте и совоскресает в нетлениив Нем, «потому что носит Он на Себе наше тело». Но это соучастае и сопричастие человечеству Христову должно еще раскрыться и осуществиться в подвиге людей. Чрез восприятие плоти Словом человеческое естество становится «духоприемным» и действительно принимает Духа, становится «храмом Божиим», храмом живущего в нас Духа Святого; мы становимся «друзьями Духа». И в принятии даров Духа мы соединяемся со Христом, — «напоеваемые Духом, пием Христа». Ибо «Дух, как помазание, есть дыхание» Сына, и в Нем «Слово прославляет тварь, обожая и всыновляя, приводит ко Отцу». Духом Святым Слово все запечатлевает и помазует, в Духе «мы становимся причастниками Божеского естества». Дух есть «энергия» Слова, и потому вселение Слова есть стяжание Духа. Слово восприняло плоть («Бог плотоносец»), и люди принимают Духа, становятся «духоносными». Силою Духа в человеческом естестве перегорает чувственное вожделение, изгоняется из него греховное влечение и сообщается способность «не обольщаться видимым». Диавол теперь (после Христа), «по Христовой силе, как воробей, служит игралищем для детей». Дана чедовеку власть над бесами и искушениями; и крестным знаменем, как знаком победы, прекращается всякое волшебство и чародейство, и демоны изобличаются, что они мертвы. Но главное и основное, — исторгнуто из твари жало смерти. Воспринятые Словом, люди «уже наследуют вечную жизнь» и «не остаются уже грешными и мертвыми по своим страстямь, но, восстав силою Слова, навсегда пребывают бессмертными и нетленными». Смерть перестала ужасать и быть страшной, ибо дано обетование, что, восстав из мертвых, мы во Христе совоцаримся да небесах. И сейчас уже доступно преодоление миpa в подвиге отречения, помазуемого Духом. Этот путь проходят xpистианские подвижники, силою Духа побеждающие немощь естества, постигающие тайны и носящие Бога. Их подвиг свидетельствует о победе Христа над смертью, — такое множество мучеников ежедневно о Христе преуспевает и посмеивается над смертью… И пусть сомневающийся приступит ко Христу с верою, и тогда увидит он немощь смерти и победу над ней. Ибо Христос в каждого приходящего «вдыхает силу против смерти». Положен Камень краеугольный, «чтобы и мы могли быть надстраиваемы на Нем, как дрогоценные камни». В обожении полагается и основа совершенного союза любви между людьми по образу и примеру Божия единосущия, — силою Духа.

Искупление есть завершение и восстановление творения и потому есть дело Слова. Но в нем дается больше, «большая благодать», чем простое возвращение к первозданному состоянию, чем простое восстановление утраченного в грехопадении. Ибо Слово плоть бысть… И человек непреложно стал «сожителем Бога». Тление упразднено. Тварь получила окончательную устойчивость чрез «тело Бога». Создалась новая тварь. И об этом было открыто в Писании в именовании Его «Перворожденным» и «началом путей». «Прежде холмов рожденная» Премудрость Божия «создается в начало путей» (Притч. 8:22,25). Это — предвечный совет о творении и искуплении Словом и в Слове, о спасительном вочеловечении Слова, как начатка «новой твари», превосходящей «первоначальную тварь». И во втором пришествии Христовом исполнится всякое смотрение Божие: Христос придет во славе — «воздать всем плод Креста Своего — воскресение и нетление».

IV. Истина троического единосущия.

К богословскому раскрытию тайны Троичности св. Афанасий был вызван арианской смутой. И в своих творениях он прежде всего разбирает и опровергает apианские доводы и ссылки на Писание. Но вместе с тем троическое исповедание является для Афанасия внутренней потребностью, как обоснование веры и упования на cпaceниe. Арианское лжеучение ниспровергает все дело Христово. Тварь не могла бы открыть истинного Богопознания, не могла бы победить смерти, не могла, бы соединить нас с Богом. «Если бы Слово, будучи тварью, соделалось бы человеком, то человек не обожился бы, не сочетавшись с Богом». Только в единосущном Сыне обретает человек общение с Богом. И только единосущный Дух соединяет нас со Отцом. В догмате единосущия св. Афанасий защищал действительность спасения.

В раскрытии троического догмата св. Афанасий исходил из поняния о Боге, как всеблаженной полноте бытия. Простое, блаженное и непостижимое Существо, но высшее всякой сущности, Бог выше и всякого человеческого помышления. Учение о совершенной простоте и внутренней полноте Божественного бытия и жизни является для св. Афанасия твердым основанием при раскрытии истины вечного рождения и единосущия Единородного, Сына и Слова. Слово есть рождение Отца и рождение сущности и из сущности, —

«собственное рождение сущности». Ибо всякое рождение — из сущности, и рождаемое всегда единосущно рождающему, — в этом основная и отличительная черта рождения, его своеобразие в отличие от других способов происхождения и прежде всего от творения. Творение всегда совершается либо из некоего предсуществующего материала, либо из ничего; и сотворенное всегда остается внешним для творящего или созидающего, на него не похожим, ему не подобным, «иносущным». Сын рождается, ибо бытие Его принадлежит к необходимости божественной природы. Она плодоносна, плодовита сама по себе. «Сущность Отца никогда не была недовершенной, так чтобы нечто к ней принадлежащее привзошло к ней впоследствии». Отрицание вечности Сына и его совечности Отцу есть хула не на Сына только, но и на Отца, умаление Отчего достоинства, отрицание Божией неизменяемости. Это значить допускать, что «был Он некогда без собственного Своего Слова и без Премудрости, что был некогда свет без луча, был источник безводный и сухой». Но «неисточающий из себя не есть уже источник»… Бог вечен, источник вечен, а потому вечною должна быть и Премудрость — Слово, вечным должно быть рождение. Если не было некогда Сына, то не был некогда Бог Отцом и, стало быть, не было Троицы; но «было, когда не было Троицы, а была Единица, и некогда была неполная Троица, некогда же стала полною». Это значит рассекать и составлять Троицу и составлять Ее из несущих, «из сторонних между собою естеств и сущностей». Это значит Самую Троицу почитать возникшей («сотворенной», созданной), сложной сложившейся чрез приращение и присовокупление. Этим рассуждением св. Афанасий старается вскрыть «тайну» apиaнства, как отрицания Троичности или Триединства Божия. Действительно, apиaнство есть рецидив отвлеченного монотеизма, отречение от высшей новизны христианского откровения, — от истинного ведения о Боге, как Пресущей Троице… В неизменяемости Своей Отец всегда был Отцом, — подчеркиваеть св. Афанасий, — Отцом «собственного Сына». Из отношений Отца и Сына должна быть исключена всякая последовательность, всякая «продолжительность» или «расстояние» между ними. Здесь полная и всесовершенная совечность. Здесь исключается всякое «некогда» и «когда». Ибо нельзя временными определениями означать вечного и неизменного Бога, Сущего, всегда пребывающего с Отцом Сына. Эта вечность и совечность и означаеть, что Сын есть рождение, а не творение. Если рождение, то из сущности, , и потому единосущное — . «Что происходит от кого-либо по естеству, то есть истинное рождение», «естественное рождение». Рождение совершается «по природе», — а не по воле, не по хотению Необходимость Божественного рождения не означает принудительности или непроизвольности. Св. Афанасию бросали этот упрек, и он его обстоятельно опровергает. Его мысль не в том, что свободу хотения он заменает принуждением, но, говорить он: «выше и первоначальнее свободного избрания то, что в естестве», что поэтому не имеет начала, с которого оно стало быть, что не может и не быть. Бог не начал и не начинал быть благим и милосердным, и не требовалось Его изволения, чтобы стать таким, ибо Он есть Благо. И однако Он благ не по принуждению и не против воли. Точно так же не требуется совещания и изволения, чтобы быть Богу Отцом, и нельзя даже помыслить, что Бог мог и не иметь Сына. Желанна Отцу его собственная Ипостась и желанен Отцу Его собственный Сын, сущий от Его сущности. Бытие первее воли, а только в воле есть неопределенность возможностей и выбора. Рождение Сына есть скорее состояте внутрибожественной жизни, нежели действие или акт. И отсюда совершенная близость и единство Отца и Сына. Отец — в Сыне и Сын во Отце. И «сущность Отца принадлежить Слову». «Всецелое бытие Сына собственно принадлежит Отчей сущности… Бытие Сына будучи от Отца и есть во Отце. И Отец в Сыне. Ибо что собственно от Отца, то Сын. Он в Сыне, как в сиянии солнце, как в слове ум, как в потоке источник». И потому Сын есть «образ Отчий», истинный и «неотличный Образ», «начертание Божества», в котором созерцается и познается Отец. И как скоро есть Отец, есть и Сын». «Поелику была Ипостась (Отца), то без сомнения тотчас же надлежало быть и Ее Образу и начертанию, потому что не во вне написуется Образ Божий, но сам Бог есть родитель сего Образа, и видя Себя в Нем, радуется о Нем». «Когда же Отец не видел Себя Самого в Образе Своем?». В этих рассуждениях св. Афанасия творчески претворяются неоплатонические мотивы; и вместе с тем он освобождает учение Оригена о вечном рождении Сына от мотивов субординатизма. Он раскрывает учение о св. Троице, как учение о замкнутой или завершенной полноте Бытия и Жизни, вне всякого отношения к Откровению Бога в мире, как безусловный и онтологический prius всякого Откровения.

Св. Афанасий исходит из созерцания живого единства Отца и Сына. «Божество от Отца неизлиянно и неотлучно пребывает в Сыне, и в лоне Отчем никогда не истощается Божество Сына»… Отец и Сын едины и едины в единстве сущности, в «тожестве естества», — в нераздельном «тожестве единого Божества». Сын имеет неизменно Отчую природу и Божество Сына есть Божество Отца. Св. Афанасий любил выражать это тожество словом:  — . : . , , , . . , , . , . , . . , . « , , , , . , , , , , ; — . , , ». « », . . . . . , . , . , : , «, -» «, » … . . . . : « ». « » , « », « , ». . « », « », « ».

Собственное Слово Отчее, Сын Божий, есть по преимуществу Творец и устроитель мира, начало Божественного Откровения в мире — «есть, как из источника, из Отца льющаяся жизнь, которою все оживотворяется». Вся тварь пришла в бытие чрез Слово, и ничто не существует помимо Слова, и ничто иначе как Словом не созидается. Отец ничего не творит без Него. И вместе с тем самое бытие и рождение Сына не связано c изволением Божиим о создании мира, и не потому рождается Сын, что должно чрез Него и в Нем творить мир. «Не ради нас получило бытие Божее Слово… Не по нашей немощи Он, как мощный, получил бытие от единого Отца, чтобы им, как орудием, создать Отцу и нас… Если бы угодно было Богу и не созидать твари, тем не менее было Слово у Бога и в Нем Отец»… Для бытия Сына нет причины: «как Отец имеет бытие не по какой-либо причине, так не надобно доискиваться причины и Его сияния. Посему паписано: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. И не прибавлено, для чего cиe»… И Господь не имеет никакой причины быть Словом, кроме того, что Он — Отчее Рождение и единородная Премудрость. Эта «беспричинность» означает ничто иное, как вечность и бытие. Причины бывают только для возникающего, для происходящего. Но Божественное Бытие вполне безначально, о нем можно говорить только: есть… Этим исключается всякая возможность спрашивать о причинах, — нет ничего, что было бы раньше этого: есть… Со всею решительностью св. Афанасий опровергает учение ариан о Слове, как Посреднике, и показывает его бесцельность. Бог не нуждается в содейственнике и помощнике, — единым мановением воли Он может все совершить. В Боге нет кичливости и брезгливости, чтобы творение поручить другому, почитая это недостойным Себя. Бог не нуждается и в орудиях, чтобы творить, подобно плотнику, который не может обойтись без пилы и топора. И с другой стороны, если недостойно Бога творить, то почему достойно ему создать хоть единую тварь во орудие Ceбе. Не потребуется ли для создания посредника новый посредник и т. д. до бесконечности, но тогда творение вовсе невозможно. А если Бог вообще может творить, то к чему посредник?… Сын рождается не для Откровения, но Откровение Божее совершается в Нем и через Него. Бытие Сына предваряет творческое изволение о мире. «Для Бога созидать есть второе, а первое — рождать», «иметь сродное естеству и быть Отцом собственного Сына»; «и если бы не было в Боге первого, что от естества, то как могло бы быть в Нем второе, что от изволения?». Созидаемое по Божией воле «приходит в бытие, составляясь извне, и зиждется собственным от сущности Божией Рождением». Слово есть Слово зиждительное и творческое, «живая Отчая воля, существенная энергия». Но творение есть вместе с тем и общее дело, и общее Откровение всей Троицы, всецело творящей и зиждительной. «Отец творит все Словом в Духе, ибо где Слово, там и Дух. И творимое Словом имеет от Духа чрез Сына силу бытия». Все «даруемое подается в Троице», — и самое бытие.

По свидетельству св. Григория Богослова, в учении о Духе Святом, «Афанасий первый и один или с весьма немногими дерзнул стать за истину ясно и открыто, на письме исповедав единое Божество и единую сущность Трех». И действительно, учение о Святом Духе раскрыто у св. Афанасия с исключительной четкостью и силой. Он исходит из понятия о полноте и совершенном единстве святой Троицы, — «вся Троица есть единый Бог». «Она нераздельна и Сама Себе подобна», тождественна и сосредоточена в Себе. «Есть святая и совершенная Троица, познаваемая во Отце и Сыне и Святом Духе, не имеющая ничего чуждого или приданного извне»… Троица не по имени только или по образу выражения, но в самой истине и существенности есть Троица. Одно из двух: либо Дух есть тварь и тогда нет Святой Троицы, ибо «что же это за Богословие, слагаемое из Создателя и твари?». Либо Бог троичен, и тогда совершенно не подобен тварям Дух, «собственный единому Слову, собственный и единосущный и единому Богу» (т. е. Отцу). При таком союзе и при таком единстве во Святой Троице, кто станет отделять или Сына от Отца, или Духа от Сына и от Самого Отца… Ибо в Них, в Отце и Сыне и в Самом Духе, — едино Божество… Дух Святой есть начало обновления и освящения, Дух жизни и Дух Святыни, Помазание и Печать. Ради Духа мы все именуемся причастниками Божиими. И если бы Дух Святой был тварь, то нам невозможно было бы приобщиться Бога: «сочетавались бы мы с тварью и соделывались бы чужды Божественного естества, как нимало Его не причастные». Действительность обожения свидетельствует о божественности Духа: «если Дух творит богами, то нет сомнения, что естество Его есть естество Божее». Дух Святой исходит от Отца, есть «исхождение» Отчее, , . «», , «», . — , — « ». , . . , — , , , , . , « ». , … « , », , — . « , », « , », . , c. , . « », « ». « », « »… . , . .

Спасительно святое крещение, совершаемое по преданной вере во имя Святой Троицы, единой и нераздельной. Тайноводство совершается во имя Святой Троицы, и «кто отъемлет что-либо от Троицы и крещается в одно имя Отца или в одно имя Сына без Духа, тот ничего не приемлет, но и крещаемые, и тот, кто мнит себя преподающим крещение, остаются пустыми и непосвященными»… Арианское крещение «во Творца и тварь, в Создателя и в произведение», несмотря на наружно произносимые уставные Слова, «имеет только мнимый вид». Ибо со словами должна соединяться правая вера… Крещение совершается во имя Святой Троицы, ибо от Троицы подается благодать: «Бог не как недостаточествующий, но как Отец Премудростью Своею основал землю, все сотворил Сущим от Него Словом, и святую купель утверждает Сыном же… И как что ни делает Отец, делает чрез Сына, так и в преподаваемом крещении кого крещает Отец, того крещает Сын, и кого крещает Сын, тот святится Духом Святым». Ибо едино Троическое действование…