Восточный пакт

Извольский Сергей

— Это «Роман Игоревич З.»? — спросил я, быстро вспомнив имя адресата в почтовой рассылке княжны.

— Роман Игоревич Зайцев, — подтвердила княжна

— И он, значит, тоже опасался за свою карьеру, не передавая информацию княгине?

— Кто-кто, а он за свою карьеру точно может не опасаться. Вот только Анне Николаевне обо мне и моих… ночных походах информацию он не передавал. Почему, я не знаю, — удивила меня Анастасия.

— Камеры в поместье есть?

— Только по периметру, — уже Анастасия удивилась моему вопросу.

Ну

да, чего это я. Если даже в Высоком Граде элитные кварталы являются частной зоной, свободной от всевидящего ока, то в поместье аристократов ожидать тотального наблюдения глупо. Неприкосновенность частной жизни.

— Получается, господин Зайцев все же опасается за свою карьеру? — задал я дежурный вопрос.

— Получается, что Роману Игоревичу нельзя доверять. Мне об этом прямо намекнула Анна Николаевна в наше разговоре.

— Но он ведь, видя безобидность твоих действий, мог действительно…

— Роман Игоревич Зайцев — сослуживец и доверенное лицо князя Григория Разумовского, первого из клана Разумовских, деда Анны Николаевны. Зайцев связан с нашим родом клятвой верности.

— Клятвой на крови?

— Нет, кровь — это прерогатива только для одаренных.

— Ты сказала первого из Разумовских, — уточнил я несостыковку. — Но ведь Разумовские это древний княжеский род, — озвучил я смутные воспоминания из истории еще своего мира.

— Разумовские, о которых ты говоришь — это русский графский род, угасший. Клан Разумовских — это новая знать.

По моему взгляду Анастасия поняла, что понятие «новая знать» мне незнакомо.

— Считается, что даром могут обладать только аристо. Но это не так, — легко усмехнулась Анастасия, — и новая знать это неофициальное определение для тех, кто в обмен на свой дар получал титулы. Практически все национальные кланы — это новая знать, браками разбавленная старой аристократией имперских родов.

— Юсуповы-Штейнберг?

— Я сказала практически все кланы, — снова усмехнулась Анастасия. — Также, как и имперские рода — это старая аристократия, браками разбавленная новой знатью. За редкими исключениями, такими как наш род.

Вдруг над головой что-то звонко и громко треснуло, словно струна лопнула. Оглядевшись, я увидел, что по стене купола поползла тонкая трещина. Пока тонкая. Ну да, на улице лето все же, тает лед. Да и поверхность под ногами начинала понемногу плавать — видимо, ввихрившийся в реку ледяной смерч, вцепившийся якорем в дно, начинал истончаться, подтаивая и слабея.

— К делу, — протянула мне левую руку Анастасия.

Взглядом показав удивление, я ответил на рукопожатие. — Клятва крови, — произнесла Анастасия. — Ты готов?

— Нет, — покачал я головой. — Мы не…

— Я думала об этом всю ночь, много и не надо. В течении полугода, до третьего марта две тысячи двадцать первого года, или до момента освобождения из-под стражи Анны Николаевны ты поклянешься не действовать во вред нашему роду, даже если я стану его главой, а я поклянусь не предпринимать против тебя никаких

враждебных действий и разделить имущество согласно завещанию. Все остальное — это юридические тонкости, в них мы разберемся без силы крови.

— Я не видел завещания.

— А какая разница? Ты же не хочешь забрать больше того, что тебе по нему причитается?

В общем-то неплохой вариант, конечно. Но она права: что мое, то мое и это я не отдам. А чужое…в этом случае лишний конфликт будет, и не только интересов.

Анастасия смотрела внимательно, я же искал в ее словах подвох.

— Подумай, я не тороплю, — произнесла княжна.

— Я должен поклясться не действовать во вред роду, даже если ты станешь его главой.

— Да.

— Ты поклянешься разделить со мной имущество согласно завещанию и не препятствовать мне как войти в род, так и выйти из него.

Настала очередь Анастасии думать. Все это время наши руки были сцеплены рукопожатием. Ладонь девушки была холодной, как лед. А еще тонкой и изящной и по сравнению с моей.

— Да, — кивнула княжна. — Клятва на полгода, или до выхода Анны Николаевны из-под стражи.

— И что делать надо?

— Сейчас покажу, — улыбнулась Анастасия. Сразу после стал ясен смысл протянутой левой руки — княжна вытянула правую к ледяному конусу, и в ее ладони сформировался ледяной кинжал. Даже на первый взгляд было видно, что длинное узкое лезвие необычайно острое — коснись кожи хоть чуть-чуть, как бритва рассечет.

Анастасия резко опустила кинжал, целясь прямо между наших сцепленных рук.

— Ай! — воскликнула она совсем по-детски удивленно, когда промахнулась. И тут же полыхнувший магией взор уперся в меня, когда она поняла, что это именно я отвел в сторону руку. На меня обрушилась вся гамма чувств, вплоть до подозрений и легкого презрения — княжна даже мельком подумала, что я испугался боли.

— Подожди, — покачал я головой, напряженно размышляя. — Эти клятвы приносятся одаренными?

— Да, — с некоторым раздражением и явным нетерпением произнесла Анастасия. Я понимал ее чувства — обсуждать можно было долго, но менять подтвержденное решение действительно несколько странно. Вот только повод у меня был для этого вполне серьезный.

— Я одержимый.

Княжна вздрогнула. И, как я хорошо почувствовал, едва сдержалась от того, чтобы не вырвать свою руку из моей и не отпрянуть. На несколько секунд в куполе повисло молчание, разбавленное едва слышным потрескиванием льда. Интересно, сможет княжна поставить защитную сферу, как недавно в дуэли, если весь этот лед на нас рухнет? — мелькнула у меня мысль.

— Неожиданно, — между тем покачала головой Анастасия, и все же отошла на шаг, разрывая рукопожатие. — Я не знаю, какие последствия для одержимого будет нести клятва крови. И без этого знания я рисковать бы не стала, — уверенно произнесла она. — Хорошо, что ты сказал… и теперь многое становится понятно, — протянула княжна, задумчиво на меня глядя.