Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика
Шрифт:
В 1942 году отца перевели на работу в город Молотов, ныне Пермь, на строительство авиационного завода, и мы перебрались к нему. Из Перми я и отправился в самостоятельное плавание, называемое жизнь.
В шестидесятые годы отец обосновался в Туапсе, там он реконструировал нефтеперегонный завод. Ему удалось получить небольшой участок земли прямо на обрыве, на берегу Черного моря в Небуге. Он построил своими руками небольшой домик, разбил сад и мечтал, что мы — его чада — будем слетаться со всего Союза на лето к нему в родительский дом. Не получилось, он ушел от нас раньше времени. Мама моя не решилась жить одна на юге и переехала ко мне в Москву. Дом мы отдали заводу, и там сейчас действует заводской пансионат, чужие люди отдыхают в нем летом.
Моя жена
У нас есть сын Николай 1959 года рождения. Он закончил Институт стран Азии и Африки при МГУ им. Ломоносова. Есть внук Денис и внучка Аннушка. Все москвичи. У меня две сестры: Елена 1937 года рождения и Ольга 1943 года рождения. Сейчас мы все живем в Москве, имеем детей и внуков. Отец ушел из жизни в 1968 году, мама покинула нас в 1982 году. Она дождалась моего возвращения из Афганистана.
Иногда мой сын, внук и внучка посещают дедовский дом на берегу Черного моря, помянут добрым словом деда-прадеда и катят домой. Ничто их не удерживает там. Только могила его осталась там, на туапсинской земле.
Периодически мы — дети — посещаем этот скорбный для нас уголок земли Русской.
Я заканчивал среднюю школу в городе Пермь (в то время город Молотов). Учился без особого прилежания и старания, так как много времени уходило на занятия спортом, а это я любил. Был чемпионом области по некоторым видам легкой атлетики — метанию копья, диска, велосипедным гонкам на короткие дистанции. Зимой бегал на коньках, также отдавая предпочтение коротким дистанциям — пятьсот и полторы тысячи метров. Любил бокс.
Каждое лето отец отправлял меня на подсобное хозяйство далеко за город, подчиненное его строительной организации. Я очень любил уральскую природу и целыми днями бродил с ружьем по лесу в сопровождении моего четвероногого друга по кличке Верный. С десяти лет я пристрастился к охоте. Отец часто брал меня с собой и научил обращаться с оружием. Сначала у меня было одноствольное ружье, а в четырнадцать лет отец подарил мне тульскую двустволку, принадлежавшую еще моему деду по материнской линии. Позднее, уже в Индии, с помощью этой тулки я добывал наших российских гусей и уток и другую дичь.
Учась в десятом классе, я был уверен, что смогу поступить в местный университет на геологический факультет. Меня пригласили туда на предварительное собеседование и с учетом моих спортивных достижений заверили, что проблем с поступлением не будет. Университету нужны были спортсмены. Живя на Урале, любя природу, собирая уральские камни, другой профессии, кроме геолога-разведчика, я себе не хотел.
Заканчивая школу, я понимал, что надо как-то поднять уровень своих оценок в аттестате, но прилежно заниматься уже было поздно, да и трудно, и я нашел более легкий способ. С группой товарищей, Валентином Устькачкинцевым, Марком Детковым и сыном директора школы Игорем Максимовым, мы решили заранее узнать, какие будут темы сочинений по литературе. Решили и сделали. Когда запечатанный конверт с темами прибыл в школу, мы его ночью изъяли, проблем здесь не было. Игорь жил с отцом в школе, ключи от кабинета директора и от сейфа, где лежал конверт, заполучить на время не составляло большого труда. На квартире Марка, который увлекался фотографией, мы просветили конверт, не вскрывая, под сильным проекционным фонарем. Удалось с уверенностью прочесть только одну тему, среднюю в списке. Из второй темы мы разобрали только половину текста, а третью не смогли прочесть совсем. Но большего нам и не надо было. Утром конверт уже был на месте, и никто ничего не заметил. Это была первая операция «Ы» в моей жизни. Позднее, приобретая новую специальность — разведчик, эти мои первые навыки пригодились, и я их даже усовершенствовал.
Я не хочу рекомендовать молодому читателю мои «опыты» повышения успеваемости в школе.
Но внезапно в мою спокойную жизнь проникло смятение — от своих товарищей я узнал, что пермский военкомат набирает желающих поехать на учебу в Ленинград в Высшее военно-морское пограничное училище. Слово пограничное для меня было непонятно, и оно никак не влияло на ту бурю эмоций, возникшую в моем сердце. Поехать в Ленинград, да еще поступить в военно-морское училище, это ли не мечта каждого мальчишки. Пока не смущал меня даже и средний по всем международным стандартам аттестат.
И я, забыв про геологию и зовущие уральские леса, бросился на зов моря, поехал в Ленинград. Правда, здравый смысл даже в такой ситуации не покинул меня. Я пробовал трезво оценить свои возможности, уровень школьной подготовки и т. д. Тогда и пробежала в голове мысль — ну ладно, не поступишь в училище, зато повидаешь Питер, вернешься в Пермь и поступишь в университет. Мелькали и другие мысли — а чем ты хуже других, если захочешь, если очень постараешься, то можешь и поступить. В общем, прочь сомнения, только вперед!
Ленинград, из-за сумеречной погоды, сначала мне не очень понравился. Дождливое, прохладное лето 1952 года, серые, облезлые дома. А в общем-то я его и не видел в первые дни. Ведь нужно было сдавать вступительные экзамены. Из Перми приехало нас двадцать пять человек, очень много было народу из других мест, были и местные желающие. Конкурс в тот год составлял семь-восемь человек на место. Но я поступил. Сдал все экзамены и выдержал конкурс. Правда, здесь помогли земляки, училище в тот год заканчивал земляк Борис Наугольных, он уже был морским офицером. Борис морально поддерживал нас. И вот пять человек из всех прибывших для поступления стали курсантами Высшего военно-морского пограничного училища. Это Лев Михайлов, Олег Глухов, Борис Еропкин, Владимир Фалев и я.
Училище располагалось в центре города, на берегу Мойки, прямо напротив дворца Юсупова, где закончил свои грешные дни Григорий Распутин. Возле Поцелуева мостика, недалеко от Мариинки и Флотского экипажа, рядом с Исаакиевским собором. Все это я познал потом, учась четыре года в самом красивом и историческом городе. Я навсегда полюбил Питер, его добрых, неторопливых и интеллигентных обитателей.
Еще до принятия присяги на верность службе Отечеству нас, зеленых салаг, окунули в Балтийское море, чтобы проверить и познакомить с соленой водой. Мы вышли на сутки в море на двухмачтовой шхуне училища. Она ходила и под парусами и имела дизельный двигатель. Море не было ласковым, так как была уже осень, и мы впервые познали, что такое морская качка, морская болезнь, соленые холодные волны.
Несколько первых часов я хорохорился, выходил на самый нос шхуны, помогал ей раскачиваться на волнах. Позднее и меня настигла морская болезнь, но, видя, как страдают другие, я старался держаться, чтобы не показать, что и я почти готов.
После этого похода два человека захотели домой, на берег. А я отметил для себя правоту действий руководства училища и поныне считаю, что надо всегда испытать человека перед тем, как поручать или доверять ему что-то серьезное.
После принятия присяги начались обычные курсантские будни — учеба, ночные поездки на погрузку и разгрузку угля, утренние спортивные пробежки раздетыми в любую погоду к Исаакию, бассейн, тревоги, караульная служба и т. д. А потом и увольнение в город на несколько часов. Это всегда для курсанта праздник. К увольнению приходилось тщательно готовиться: чистить и гладить форму, драить пуговицы, бляху. И уже потом вновь испеченный моряк во всей красе представал перед ленинградцами. Мы носили палаши (сабля с небольшим изгибом) с первого курса. Позже это стало привилегией только старших курсов.