Восток Соф
Шрифт:
— Как же так? Ведь мы договорились.
— Прости, но я плохо себя чувствую и не знаю смогу ли вообще пойти туда.
— Ну если так, то я понимаю. Но все же я надеюсь, что завтра к вечеру ты поправишься.
Я не уверенна, что вообще оправлюсь от шока и потому отвечаю лукаво.
— Это от меня не зависит. Нилу с грустным видом смотрит на меня и я делаю усилия, чтобы не искушаться моментом, и не рассказать вчерашний случай подруге. После ее ухода мои мысли ещё больше путаются. Всё прошлое беспорядочно вспоминается. Как я стала изгоем, как Амин потешался надо мной и как все презирали меня. Слишком тяжело забыть обо всем этом. Наверное только несчастные дети смогут понять такие чувства. Взрослым же не дано представить всю горечь детского несчастья.
— И зачем только он вернулся? — спрашиваю я себя, но не могу найти ответ. Каждая мелочь к чему
— И как только я сумела достичь успеха? Способность притворяться удачницей куда-то исчезает. Я стараюсь вспомнить, как нужно вести себя, чтобы остальные видели в этом силу, но ничего не могу поделать. Наступившая ночь снова заставляет лицезреть темноту. Не в состояние заснуть я смотрю на свои настольные часы. Они показывают ровно двенадцать. И вдруг осознала, что тридцатое мая уже настала. А ведь это был один из долгожданных мне дней. Я вспоминаю, как три года назад стояла возле ворот и пристально следила за своими соседями. Вспомнила Амина в чёрном сияющем фраке, его мать и как они были счастливы в его последний школьный вечер. Представляю весенний вечер в котором царит атмосфера суеты и радости. И тогда во мне снова просыпается обида. Почему я должна из-за того кто все это время наслаждался моим унижением лишать себя радости. Я так же как и он человек, а значит так же имею полное право на долю собственного счастья. И буду самой последней идиоткой если не пойду на вечер. С такими мыслям к трем часам ночи я засыпаю и на следующей день просыпаюсь разбитой, но с полной решимостью отправится на тайную вечеринку. Спешу помолиться и приготовить завтрак к пробуждению родителей. Когда отец вошел на кухню то подозрительно взглянул на меня. И мне пришлось заставить себя стать хоть немного подвижней, чтобы не волновать его за зря. Мелочи повседневной рутины не занимают много времени, если я стараюсь и сегодня я от души постаралась закончить все дела к шести вечера, и отправляюсь к своей подруге. Нилу была настолько озабоченная этим вечером, что сейчас кружится, как настоящая юла.
— Успокойся Нилу, — говорю я ей. — Не стоит так переживать. Это в конце концов всего лишь "ташкили". Но она отвечает.
— Тебе легко говорить.
Я одела свой адрас и взяла у мамы шелковый платок. Нилу оделась поярче на ней красный велюр с золотыми вышивками по всей кокетке, а на голове тюбетейка в такой-же тематики. Мы забежали ко мне домой попросить разрешение у отца, а она словно прилипла к зеркалу во дворе.
— Ты иди я тут постою.
— Отец, ну я пойду.
— Я полагаюсь на твоё благоразумие дочка.
— Ты же знаешь меня.
— Только поэтому я и пускаю тебя.
— Спасибо папа.
И вот я наконец выбегаю из дома. Затаив дыхание прохожу мимо ворот Амина и исчезаю в вечерней синеве.
8
Двор нашей классной руководительницы в этот вечер превратилась в истинный театр. Все наряженные по-полному параду. Приглашенный местный певец один из самых популярных среди долины. В его репертуаре не только национальные, но и современные песни. Однако начал он с фольклера. Упоенная публика сперва жадно стискивается между собой, чтобы насладится живой музыкой, но постепенно разрывается на группы и начинает беззаботно танцевать. Комната до того переполнена старшеклассниками, что если бы музыка хоть на минуту умолкла, то весь шум оглушил бы долину. Я сажусь почти в самом углу и издалека пытаюсь разглядеть всех танцующих. Нилу несколько раз уговаривает меня потанцевать вместе с ней, но потом осознает что я не самый лучший танцор и приглашает Вали. Я всегда предпочитаю быть зрителем нежели участником всеобщего веселья и сейчас спокойно сижу на одном месте переключив внимание на смеющихся девочек. Каждая из них в этот вечер выглядит словно принцесса. Нафиса которая слегка пополнела, надела просторное атласное платье изумительного покроя. Она часто отходит, чтобы отдышаться и снова исчезает в глубине танцплощадки. Санифа недавно признавшаяся, что никогда не верила сплетням обо мне тайно, как и прежде пытается плести новые интриги. Но я пытаюсь не слушать ее.
После третьего танца мы садимся на
Уже после третьего часа я начинаю чувствовать усталость. А завтра ещё просыпаться в пять. Встаю и неохотно направилась к танцплощадке, узнать во сколько Нилу собирается возвращаться домой. Развеселившись Нилу и думать не желает о доме. Она просит подождать ещё немного и я остаюсь. В этот момент вдруг толпа шумящих подростков постепенно начинает затихать. Мне не видно что происходит за спинами собравшегося народа. Но люди с широко открытыми глазами начинают плавно расходиться в две стороны. И вот наконец я вижу.
Амин корявой походкой приближается в мою сторону. Кажется ему всё равно, что сотни пар глаз пристально смотрят на его изувеченное тело. Он смотрит прямо перед собой, пристальным поедающим взглядом и не успеваю я опомниться, как он останавливается в шаге от меня.
— Здравствуй Соф, — произносит он с тем же глухим тоном. И снова от его появления я впадаю в детский ступор. С минуты он просто молчит. А я смутно понимаю, что должна ответить. Чувствую, как теряю силы. Но он стоит абсолютно спокойный, без тени волнения, всё также пристально всматриваясь в меня. Теперь под светом ярких ламп я четко вижу то лицо которое в течение продолжительного времени так сильно пугало моё воображение. Оно изменилось до неузнаваемости. Большие черные, прекрасные глаза отражают темную глубину чувств, которых я ещё не могу постичь. Оглядев его черты я всё больше и больше убеждаюсь тому, что он вопреки душевной темноте представляет собой олицетворение идеальной красоты. Почти мраморная кожа тонкие розовые губы и выпуклые скулы никогда бы не выдали безобразие и черноту его души.
— Ты танцуешь? — вдруг спрашивает он.
И я вспоминаю, что нахожусь в центре зала. Отрицательно качаю головой.
— Почему?
Его взгляд переменяется, а на уголках этих идеальных губ появляется тень небрежной улыбки. Удивленная этой картиной я невольно вздрагиваю, но не успеваю сделать и шагу, как сильная рука подхватывает меня за талию. И как будто охваченная антарктическим холодом я испытала невыразимую муку от ледяного прикосновения и тут же освободившись бегу к выходу. Моя реакция оказалась не обдуманной и вызвала всеобщее негодование. Последовавший за мной Амин кричит:
— Постой Соф!
И в холле раздается эхо моего имени.
Я невольно поворачиваюсь и вижу, как его левая нога начала трястись словно в горячке и невольно делаю шаг назад.
Не знаю было ли это вызвано увиденным или же во мне проснулось мужество, но я спрашиваю. — Тебе нужна помощь?
Он громко засмеялся и его тело быстро обрело прежную расслабленность.
— Я виновен перед тобой, — произносит он. — Понимаю тебе противно говорить с калекой, но прошу выслушать меня.
Его голос звучит до того убитым, что я останавливаюсь.
— Я неприятен тебе?
— Дело не в этом.
— Так в чём же? Может ты боишься меня?
Я молчу.
— А ты изменилась.
И он неожиданно произносит: — Прости меня! Я не забыл ничего и понимаю, что был сволочью. Но теперь я осознал всё и не желаю больше никому причинять боль. И ты первая перед кем я чувствую искреннее раскаянье.
По правилам эти слова должны меня расстроить и возможно мне нужно было почувствовать жалость. Но на удивление я ничего не чувствую. Каким бы не был искалеченным этот человек, я не могу себя заставить почувствовать большее чем равнодушие. Я словно не вижу его раненую наружность. Я вижу истинную глубину его сущности, а его сущность состоит из бесчисленных пороков. Конечно он теперь осознал свою вину и муки совести сжимают его в свои тиски. Но на какое время? На день, на месяц или же на год? Наверное я вхожу в те числа людей которым трудно прощать, но Амин не просто не жалок, в моих глазах он прежний жестокий мальчик. Тот кто испортил всё моё детство, а это невозможно простить.