Восток
Шрифт:
– Сделали, боярин…
– Хорошо. Ты, Дунай…
– Пора делом заняться, боярин,– кивнул Дунай и отложил ложку. Пришло время собираться. Подошел к вещам, взял все разом и вопросительно посмотрел на бояр: – Тайно спускаться буду?
– Куда уж тайнее…– Устин хмыкнул.– Любомир!
Дружинник вырос в дверях.
– Отведешь его, куда сказано было. Присмотрите, прикроете, если что.
– Спускаться тоже прикажешь, Мастер? – Лицо здоровяка не дрогнуло.
– Надо будет, так спуститесь. Ладно…– ответил вместо Устина Неждан и подошел ближе к Дунаю.– Постарайся, пластун, прошу тебя.
– Исполню, что смогу.– Дунай коротко кивнул.– Идти пора, утро не за горами.
Дверь мягко закрылась, оставив его наедине с дружинниками. Те сопели, но не спешили пойти против боярского слова. Пахло мокрой шерстью и совсем свежей кровью от мохнатого свертка в углу.
– Хватай давай.– Любомир ткнул рукой в сторону свежеснятой с нео шкуры.– Или думаешь, что все мы делать будем?
– Оружие понесешь? – Пластун спокойно посмотрел на него.
– А и понесу.– Дружинник неожиданно покладисто протянул руку, но потом кивнул одному из товарищей, чтобы тот взял.
Дунай пожал плечами, передавая такие необходимые остатки своего барахла.
Нагнулся, взяв в охапку еще теплую шкуру, которую точно промыли колодезной водой и быстро, но тщательно выскребли. Запах нео, густой, привычный, ударил в ноздри. Желчью пахло от высокого Буривоя, видно, пузырь был у него. Дунай посмотрел на провожатых, не зная куда идти. Любомир мягко двинулся по коридору в глубь здания. Зашагал широко, явно торопясь. Прикидывая и так и сяк, Дунай уже понял, что до рассвета от силы часа два-три, а значит, стоит торопиться.
Шли долго, ныряя по таким переходам, которых Дунай знать не знал и ведать не ведал. Ходили слухи о тайной системе ходов, доступной лишь дружинникам и только после особого посвящения. А ведь ведут его трое совсем молодых дружинников, но уже прошедших его, выходит? Вот и довелось проверить и поверить, проходя под Кремлем никем не замеченным. Странно только было, что в головы боярам пришла мысль так вот таиться. Будь воля Дуная, так за стены пошел бы под грохот выстрелов с какого-нибудь из участков, никак не граничащих с местом спуска. Прикрылся бы боем, неожиданной атакой, прошел бы через часовых нелюдей. Или вышел бы известным тайным ходом, как обычно. Только кто знает, почему складывается не так?
Князь мог одобрить поход опального пластуна, да не разрешить как-либо помогать. Не так много людей в Кремле, чтобы тратить для прикрытия поисков пропавшей девки, это точно. Да и ходы не след открывать из-за этого же, мало ли. Ну и ладно, пришло в голову Дунаю, чему быть – того и не миновать. На себя он мог положиться полностью. Сколько раз вот так, ночью, выходил – и ничего…
Жив и здоров – пока, во всяком случае. А там посмотрим, кривая выведет, а Пасюк поможет. Глядишь, и найдет он Любаву, если не убили. Да… лучше бы живой… И плевать на сватовство, обещанное в запале неутешным отцом. Просто спасти непутевую бабу, полезшую куда не след, вернуть доброе имя и дальше служить маленькому клочку родной земли, раз уж такая доля выпала. А другой доли Дунай себе и не желал.
Любомир тем временем вышел на подъем, прошел по узенькому перекидному мосту и оказался у запертой двери.
– Ну пришли, что ль…– протянул Любомир.– Собирайся.
Дунай развернул тяжелый, густо пахнущий кровью сверток, раскинул на полу галереи. Пахнуло еще сильнее. Буривой, повернув к нему голову и положив вещи у стенного зубца, сплюнул. Куда там мерзко господину дружиннику, значит. Дунай незаметно усмехнулся. Тоже мне, чистоплюй, не приведи Перун ему замараться в нечистой крови нео, помимо боя. Точно, это же вовек не отмыться, ну да. А он, пластун, человек привычный, не брезгливый, чего ему станется?
– Дай мне пояс. И желчь не забудь,– попросил у Буривоя, раскладывая шкуру так, чтобы кое-где подрезать.– И еще в мешке должны быть ремешки такие, тонкие…
– На, да ищи сам.– Буривой кинул мешок, звякнул пряжкой пояса. Сверху мягко плюхнулся мешочек, завернутый в тряпицу. Дунай вздохнул: помощи от дружинников ждать не приходилось. Наказ боярский слово в слово выполнят и больше ни-ни, какой там помогать ему, политому помоями и ненавистью убийце. Ничего, он не гордый, сам справится.
Потянул за ручку старого друга. Нож охотно выскочил наружу. Лезвие не блестело в лунных лучах, покрытое темной пленкой, вываренной из корней деревьев Тайницкого сада. Ни к чему блестеть разведчику оружием, не надо оно ему. Нож у Дуная всегда был острым. Попробовал ногтем – нет, не пользовались стальным другом, не стали марать руки о подлое ночное оружие. Ну и хорошо, меньше ковыряться сейчас придется. Пластун начал с верхних лап, подрезая так, чтобы удобнее затянуть на предплечье ремешком. Любомир недовольно покосился на него:
– Давай быстрее, через полтора часа уже светать начнет, чего копаешься там?
Дунай не ответил, старательно пластая толстую кожу и густой мех шкуры. Разрез, еще один, тут да там, руки, привычные к этому, работали в полутьме быстро. Эх, ему бы кого из ребят в напарники… Да нет, не дал Князь на это одобрения. Хорошо бы было, одному все же тяжелее придется. Хотя напарник внизу у него всегда окажется. Дунай даже и не думал, что Пасюк мог бы сгинуть за эти несколько дней. Не таков этот храбрец, многое прошедший до встречи с ним.
А работа тем временем подошла к концу. Дунай пробежался пальцами по шкуре, проверяя: а не забыл ли чего? Нет, не забыл, все сделал как нужно, в лучшем виде. Переодеться бы, конечно, но запас одежды в мешке всего на раз. Не думал тогда Дунай, что не вернется в каморку своего терема-казармы. Знал бы… глядишь, догадался бы захватить еще рубаху со штанами. Не страшно, пойдет то, в чем сидел в подвале, а на своем месте переоденется во что есть. Главное – дойти. Взял желчь, размазал по пальцам, за ушами, дотянулся к подмышкам. Пахло зло и едко.