Восток
Шрифт:
Звериное чутье спасло того от участи соплеменников. Хорд начал вставать и открывать пасть, готовясь поднять тревогу. Дунай оказался быстрее, рывком очутившись рядом. Чуткий слух уберег Хорда от удара мокрого от крови штыря, но не от еле блеснувшего в отсветах костра меча.
Голову вожаку он отрубил одним ударом. Уйти тихо и незаметно не вышло, все-таки проснулся и всполошился один из мохнатых людоедов. Гулко ухнул, метнулся к нему и тут же завалился в прогоревший костер с ножом, торчавшим из глаза. Но свое дело он сделал. За кремлевским пластуном началась погоня.
Его гнали долго и упорно, стараясь отжать от ближайшего прохода к Кремлю. Но Дунай не был дураком, уводил мохнатых подальше, заманивал
Преследователи отстали, и Дунай рискнул, заспешил к знакомому участку стены, где давно его ждали и держали наготове веревочную лестницу, оружие и запас пороха – отстреливать нелюдей. Уже подбегая, услышал неожиданную пальбу и боевой клич дружинников и чуть сбился с шага, поняв, что это такое.
Мог ли он предположить, что молодые дружинники, лихие и жаждущие ярости боя, славы и почестей, решатся сами кинуться выручать его? Без одобрения командиров выйдут за стену и бросятся в ту сторону, где он, Дунай, промелькнул на их глазах? А если бы знал, смог бы что поменять?
Сколько их было – пятеро, семеро? Вынесли рысью из малой калитки ворот, оседлав фенакодусов, и скакали к нему и нео. Глупые малолетки, не ведающие, что творят! Видно было по посадке, по новеньким и одинаковым пока доспехам и оружию, что молодые дружинники или совсем даже юнаки. Дунай со злости выхаркнул сгусток слюны, перепрыгивая через проржавевший, вросший в землю остов автомобиля. Щенки неразумные, куда они, герои засратые?! Решили выпендриться, гоголем чтобы ходить потом перед сверстниками. Мол, видали, спасли глупого пластуна. Ага, держи карман шире. Дунай пропустил орущую пятерку, даже и не начавшую заворачивать к Кремлю, мимо. Будь на их месте кто опытный, так рывком за шиворот забросил бы пластуна на круп фенакодуса, остальные прикрыли, и к воротам. А эти?
Обернувшись через плечо, не снижая скорости бега, Дунай увидел, что и ожидал. Молокососы врубились с разбегу в толпу мохнатых и пока еще успевали орудовать мечами, отбиваясь от озверевших от наглости беглеца Дуная и гибели вождя с сородичами нео. Пока… Пластун не стал искушать судьбу. Слишком важно то, что он узнал, куда дороже жизней этих зарвавшихся дурней. А до стены осталось рукой подать. И он поднажал.
В груди гулко колотилось, краснота в глазах становилась все ярче, когда Дунай добежал до стены. Сверху, стуча деревом перекладин, падала лестница, сброшенная кем-то из ожидающих его дружинников. Взлетел он по ней за считаные секунды, перевалился через зубец стены и только тогда глянул вниз. А там все уже было кончено. Торжествующая толпа нео орала, свистела и рвала на клочья огрызающихся, ревущих от боли фенакодусов. Смог ли кто из отроков вырваться и уйти дальше вдоль стены? Дунай не знал.
Окружающие его дружинники хмурились, молчали и отводили глаза. Дунай пожал плечами и двинулся к спуску вниз. За плечо схватила широченная ладонь в латной рукавице, рывком развернула к себе. Пластун оттолкнул руку, крикнул, задрав голову, в железо личины дружинника:
– Мне к Устину надо, слышишь? Я с разведки пришел, вести важные. Что препон взялся чинить?
– Убью, суку! – рыкнул здоровяк, рывком выхватывая меч и метя в Дуная. Правда, рубанул он пустое место, чуть позже по кисти пришелся сильный удар, меч вылетел звеня. Дружинник развернулся,
Глава вторая
Лучше хоммут в руках, чем фенакодус вдалеке.
По пошарпанным ступеням спускались гуськом трое. Первый шел легко и свободно, его спутники то и дело спотыкались. Факелы из горюн-травы трещали, вонюче дымили в узкой каменной кишке. Дружинники, могучие детины, звякающие железом и задевающие плечами стены, недовольно кривились.
Идущий первым худой болезненный старикашка лишь подхихикивал, глядя на них. Дружинники на удивление терпели неприкрытую насмешку, спорить с Гораздом было себе дороже. Тайный Приказ, образованный недавно, мог многое. Да и люди, туда подобранные, были одним из оплотов Кремля. Таким незаметным непривычному взгляду, но позволявшим держаться против натиска нечисти из-за древних стен. А Горазд в приказе пусть и невелика сошка, но и не из последних. Приходилось терпеть и помалкивать. Хорошо хоть, что перед входом в тюремный подвал лестница заканчивалась просторной площадкой.
– Пришли.– Горазд остановился перед низенькой дверью из толстенных досок, окованной железными полосами.– Вот здесь он, голуба, и сидит, мается. Так, а что, молодцы, никак срок ему пришел? А я ничего не знаю…
– То князя дело, а нам про то ничего не ведомо,– буркнул один из дружинников, довольный случаем хоть в чем-то насолить мерзопакостно ухмыляющемуся старику.– Отпирай давай.
– Ишь, каков храбр… ну-ну.– Горазд вставил длинный ключ в навесной замок.– Да пожалуйста.
Ключ провернулся с легким щелчком, за порученным ему хозяйством старикан следил хорошо. Смазанные петли не скрипнули, когда Горазд потянул за ручку, сразу спрятавшись пообок дверного полотна. Один из дружинников положил руку на рукоять короткого прямого меча. Чуть вытянул клинок, блеснувший отточенными кромками. Второй остановил, накрыл его пальцы своей ладонью. Густо пробасил:
– Окстись, Егорша, он же свой.
– Муты ему свои…– проворчал Егорша, но товарища послушал. Клинок, недовольно шипя, вошел обратно в ножны.– Смотри, Олег…
– Да уж посмотрю.– Олег потянул носом воздух, принюхиваясь. Тянуло из подвала тяжело, сыро, со смрадом. Дружинник вздохнул, позвал тихо: – Дунай… Д-у-у-н-а-а-а-й?!!
Тишину подземелья нарушал лишь треск факелов и неровное, с хрипами, дыхание старика Горазда. Потом в темноте еле слышно, но явно намеренно зашуршало. Олег внимательно всмотрелся перед собой, подняв факел выше. Но так и не успел ничего заметить, когда в темноте перед ним возник тот, за кем и пришли.
– Тьфу ты! – Дружинник вздрогнул от неожиданности, запоздало отпрянув и потянувшись было за мечом. Потом взял себя в руки, приосанился: – Здравствуй, Дунай.
– Здравствуй, Олег.– Узник спокойно смотрел на здоровяков дружинников из-под грязных волос, сбившихся в сплошной колтун. Намного ниже и меньше ростом, шириной плеч и весом, он и раньше казался рядом с богатырями подростком. Пластун, он и есть пластун, как еще-то? А уж сейчас-то, после того как оказался на хлебе и воде в подземелье Горазда… одежда, уже отсыревшая донельзя, висела на жилистом и мосластом теле совсем свободно, и Дунай рядом с великанами-дружинниками смотрелся просто мальчишкой.