Восток
Шрифт:
Так я дошла до жемчужных ниток. Когда я ткала полотно, я рассказывала медведю сказку про девушку с севера и про то, как поющая Вэйна обманула Сеппо, который сотворил небо. Она заставила его пойти в ледяные земли, спев ему про гигантскую сосну, у которой на ветвях висели звезды и луна. По наклону головы и выражению глаз медведя я поняла, что он внимательно слушает.
Ткань рождалась в моих руках и удивляла меня все больше и больше. Золотая и серебряная были прекрасны, но красота жемчужной вообще не поддавалась описанию. Это было что-то неземное, похожее на северное сияние. Помню, как я первый раз в жизни увидела его, – у меня даже
Я не поняла, когда папа объяснял про феномен полярного сияния. Для меня это было настоящее волшебство. А ткань, которую я сделала, получилась похожей и на северное сияние, и на лунный свет. Она блистала изумительными, как будто живыми, жемчужинами, когда ее освещали сбоку.
Пришло время делать выкройку, но я не стала смотреть в книги, а позволила ткани самой вести меня.
Я работала с полотном очень внимательно и осторожно. Случайно нашла моток жемчужных лент и коробочку жемчужных пуговок, которых раньше не замечала, и украсила ими платье. Я была так увлечена, что не обращала внимания па медведя.
Как только я пришила последнюю пуговку, тут же помчалась в свою комнату. И даже забыла закрыть за собой дверь.
Я надела платье и встала перед зеркалом. На секунду поняла, насколько я красива, и улыбнулась своему отражению. Мечтательно представила, как можно было бы поднять волосы наверх и завязать их жемчужной лентой.
Вдруг раздался какой-то звук. Отрывистый вздох, какой я однажды уже слышала, когда еще только поселилась в замке. Я обернулась и увидела, что в дверях стоит белый медведь.
У меня мороз пробежал по коже. Первый раз за все это время я испугалась. Казалось, целую вечность на меня смотрели свирепые и печальные черные глаза. Наконец медведь опустил голову, постоял немного, потом развернулся и ушел.
Мои щеки пылали, сердце бешено колотилось. Я подошла к двери и захлопнула ее. Заметила, что руки дрожат.
Я быстро сняла обновку и надела старую одежду. Рядом с сияющей жемчужной тканью мое старое шерстяное платьишко смотрелось особенно убого. Вместо того чтобы тратить время на ненужные бальные платья, мне следовало бы сшить себе новую повседневную одежду.
«Хватит сказочных платьев», – сказала я себе твердо. Но лицо продолжало гореть, и я не знала почему.
Белый медведь
Сияние.
Тяжело дышать.
Сердце вот-вот разорвется.
Луна сквозь дверь.
А в ее свете…
Надежда.
Недди
Когда отец вернулся из поездки, он рассказал про свои поиски и про мелькнувший лучик надежды. Нелепо было доверять пьяным бредням, но мы оба ухватились за них.
Тем временем удача повернулась к нам лицом. «Маршрутные карты» оказались даже более успешным и выгодным делом, чем рассчитывал Сорен. Спрос на них рос, требовались все новые маршруты. Мы с братом и сестрой взялись помогать отцу делать новые карты на основе планов, которые он привозил из поездок. Папа руководил нами и проверял, а потом снова уезжал. Я разрывался между этой работой и ведением хозяйства на ферме, времени на чтение книг почти не оставалось.
Я заметил, что в папино отсутствие мама стала еще более суеверной. Еще мы все заметили, что мама подружилась с вдовой Озиг. Неприятная старуха зачастила
Однажды я подслушал их разговор об амулете, который носят на лодыжке и который должен привести к тому, что было потеряно. Мне показалось, что вдова прошептала имя Роуз, но мама покачала головой, покосившись на меня. Я понял, насколько мама доверилась вдове, и мне стало неприятно от этой мысли.
Отец вернулся из далекой поездки, но в этот раз не привез никаких новостей. Он казался очень уставшим. Вскоре я услышал, как они с мамой ссорятся. Она заставляла его взять с собой амулет, когда он поедет в следующее путешествие. Отец, судя по голосу, с трудом сдерживал ярость.
– Мне не нужны твои амулеты, Ольда. Из-за этих суеверий мы потеряли дочь, так что хватит с меня!
И он ушел.
Я сперва хотел броситься к маме и утешить ее. Она стояла грустная и растерянная. Но потом я увидел, как она пожала плечами и на лице появилось спокойное выражение. Тогда я повернулся и тоже ушел.
К тому времени у нас появились деньги, чтобы получше обустроить ферму и кое-что прикупить. Одной из первых покупок стал станок вдовы Озиг – тот, что мы починили. Хотя мне казалось, что вдова могла бы подарить его нам. Ведь если бы не мы, он стоял бы и гнил до сих пор в кладовке вдовы. Но, несмотря на дружбу с мамой, старуха оставалась такой же жадной, как и всегда. Мама намыла и отполировала станок и поставила его на почетное место в нашей гостиной, где он ждал возвращения Роуз.
Вдова взяла привычку сопровождать маму в поездках по магазинам. Больше всего времени они проводили в лавке Сикрама Ралатта, бродячего торговца, который недавно осел в Андальсинах. Он продавал различные снадобья и травяные настои, а также всевозможные амулеты и талисманы. Папа много путешествовал и работал в своей мастерской, поэтому обращал мало внимания на то, что делала мама. Но я-то видел и беспокоился.
Роуз
Я принялась за платье из простой серой шерсти. Грубая нить под пальцами успокоила меня. Я повесила золотое, серебряное и лунное платья в большой шкаф в моей комнате рядом с остальными вещами. Каждый вечер перед сном я рассматривала их и каждый раз приходила в смущение. Я все время напоминала себе, что сделала их для продажи, но сама же себе не верила.
Однажды вечером я поняла, что больше не могу на них смотреть, и решила запаковать платья, чтобы взять с собой, если… нет, когда я уйду отсюда. Ничего другого из замка я не собиралась брать, а платья почему-то, не раздумывая, считала своими. Я ведь сделала их сама, а нитки… Ну это была небольшая компенсация за мою потерянную свободу.
Я положила серебряное платье на кровать и начала складывать его. Оно было немаленькое, юбки доставали до пола. В мой вещевой мешок оно не поместилось бы. Но тут случилось кое-что удивительное. Тончайшая ткань сжалась и с каждым моим движением становилась все меньше. Я продолжала складывать платье, дивясь странному свойству ткани, и наконец оно уместилось у меня на ладони. Я недоверчиво уставилась на крошечный серебряный сверток.