Восторг любви
Шрифт:
Сколько времени еще они собираются провести здесь?
— До конца летних каникул. Мне даже некогда заниматься своими делами.
— А чем именно вы занимаетесь?
— Я строю дом, — проворчал он. — Когда не занят на ранчо.
— Вы строите? Сами? Или вам строят?
— Я почти все делаю сам.
— Я поражена.
— Да, только я его закончу строить, когда уже буду стариком.
— Но в конце концов у вас будет отличное место, где вы будете жить, — сказала она с улыбкой. Какую работу вы делаете для Большого Джона?
— Любую
— Как Рой Роджерс?
Чей фыркнул.
— Едва ли. Роджерс никогда не пачкал руки в грязи. Да и одежду тоже.
Дана засмеялась.
— Он всегда так причудливо одевался. А ботинки! Я не могу представить настоящего ковбоя, который бы надел красно-белые туфли.
— Ты большой фанат Одинокого рейнджера?
— Правду говоря, мне всегда больше нравился Тонто.
Дана взглянула на Чея.
— В тебе течет индейская кровь?
Он кивнул.
— Моя мать была из племени шайенов.
— Как случилось, что ты работаешь у Большого Джона?
— Моя мать покинула племя и поступила в колледж. Она встретила Большого Джона в баре однажды ночью. Судьба ей благоволила, он только что уволил бухгалтера и искал нового. — Чей пожал плечами. — Таким образом у нее появилась работа.
Они доехали до озера через несколько минут.
Девочки слезли с лошадей и подошли к воде, оставив Чея приглядывать за их животными. Он расседлал лошадей и отвел их в тень.
Дана разделась до купальника и расстелила покрывало на траве. У каждой девочки было по корзинке с едой, и Дана расставила их возле покрывал.
— Я смотрю, ты уже готова к плаванию, — отметил Чей.
Он осмотрел Дану с головы до ног, и она снова пожалела, что не сбросила лишние десять футов.
Сам Чей выглядел превосходно. Его черные плавки оттеняли смуглый цвет кожи и длинные черные волосы. Все, что ему недоставало, — это орлиного пера в волосах и боевой раскраски на лице.
Дана взглянула на озеро. Девочки играли в воде, плескались и брызгались — в общем, отлично проводили время.
Чей сел на покрывало напротив нее и вытянул ноги. Дана наблюдала за девочками. В свои двадцать три она была чуть старше их, но чувствовала себя намного взрослее, даже мудрее. Если бы она могла быть такой юной и невинной снова, грустно подумала она.
— Эй, — позвал Чей. — Сегодня слишком хороший день, чтобы выглядеть так серьезно.
— Я немного завидую им.
Чей посмотрел на девочек.
— Не понимаю, почему.
Она пожала плечами.
— Она так юны и беззаботны. Их ничего не занимает, кроме шмоток и домашнего задания. Как бы я хотела снова стать подростком!
— Неужели? — спросил Чей с усмешкой. — А как насчет ломки голоса и игры гормонов?
Дана засмеялась.
— Быть девочкой ничуть не проще, если ты не знал. Все время размышлять, пригласит ли тебя хороший мальчик в кино и разрешишь ли ты ему поцеловать себя на прощанье. — Дана покачала головой. — Да, наверное, я бы не хотела испытать все это снова.
— Да
Чей посмотрел на девочек задумчиво, его внимание сосредоточилось на Эшли. Ей скоро исполнится шестнадцать — опасный возраст для подростков. Он знал, что Большой Джон не уделял ей должного внимания. У нее было все, кроме отцовской любви. Чей боялся, что она может попасть в лапы какого-нибудь молодого человека с хорошо подвешенным языком, который лишит ее невинности, а потом бросит.
— Эй, — Дана положила руку на его плечо. — Кто теперь задумчивый?
Чей улыбнулся, и она забыла обо всем.
— Извини.
— Все в порядке. Расскажи мне о твоих шайенских корнях.
Он пожал плечами.
— Что ты хочешь услышать?
— Ну не знаю. Ты первый коренной американец, которого я встретила, — Дана нахмурила брови. Ты предпочитаешь, чтобы тебя называли коренным американцем или индейцем?
— Индеец мне больше нравится. Я за прямолинейность. Взглянув на меня, сразу становится ясно, кем я являюсь. Если кому-то это не нравится, это их проблемы, а не мои. Итак, что ты хотела узнать?
— Все. То, что я знаю об индейцах, я видела в фильмах и по телевизору.
— Большинство из того, что показывают по телевизору, — вранье. История индейцев была переписана белыми, а у вас почему-то принято изображать индейцев хладнокровными, безбожными варварами.
— Как живется в резервации? Я недавно смотрела передачу по телевизору. В резервациях так ужасно, как говорят?
— В большинстве из них довольно мрачно. Безработица, самоубийства подростков, алкоголизм.
— Ты туда часто ездишь?
— Не был уже несколько лет. Со смертью дяди у меня не осталось там родственников. — Чей пожал плечами. — Уверен, индейцам было здесь хорошо, пока не пришли белые и не разрушили все.
На ранчо Чей не испытывал на себе предвзятого отношения, но зато в других частях страны часто ловил на себе презрительные взгляды и слышал в свой адрес едкие замечания. Он обижался, когда был юн, но это время уже прошло.
— Я читала где-то, что шайены — самые красивые индейцы из всех племен, — задумчиво произнесла Дана.
Чей широко улыбнулся.
— Это правда?
Она кивнула.
— Я не знаю, хотя… Ты выглядишь неплохо. Конечно, я не встречала других индейцев, так что судить сложно.
— Неплохо? — спросил он ее с поддельным возмущением. — Неплохо! Это все, что ты можешь сказать?
Дана разразилась смехом.
— Хорошо, хорошо, ты очень красивый мужчина. Теперь ты чувствуешь себя лучше? Самолюбие не задето?
Он рассмеялся вместе с ней, потом откинулся назад и оперся на локти.
— Иногда, когда я езжу по ранчо, у меня появляется желание родиться несколько веков назад, когда земли принадлежали племенам сиу, шайенов и арапахо. Человек знал, что он из себя представляет, и знал, что от него ожидают.