Восторг
Шрифт:
Она же, тем временем, должна позаботиться о той журналистке. Влияние последней совсем не нужно Девине в этой игре.
Случайные происшествия происходят постоянно. Здесь Создатель не сможет усмотреть ее вины.
***
Матиас доехал на такси до офисов «ККЖ» и принялся ждать на парковке позади здания. Он решил, что Мэлс одолжила ту «Тойоту», чтобы добраться до гостиницы, и, конечно же, тачка ее друга не была
Будто разъезжать на мусорной корзине – прямая обязанность всех журналистов.
Устроившись у черного входа, он встал сбоку, прижавшись спиной к зданию и опершись на трость. Облака над ним закрыли собой солнце, а тени на земле начали занимать позиции по мере исчезновения дневного света.
За ним следили.
И это не слоняющиеся из здания работники… не курильщики, которые прикуривали, дымили словно паровозы, а потом снова заходили внутрь… также не люди, катающиеся по заполненной парковке в поисках свободного места.
А постоянное наблюдение с определенной позиции где-то справа.
Может, кто-то в тех припаркованных параллельно дороге автомобилях за периметром парковки для журналистов.
Другой вариант – крыша здания напротив, потому что в стенах не было окон.
Ему нужно разжиться патронами. Без пуль сороковой с глушителем, который он «позаимствовал» у Джима Херона, годился лишь для нанесения ран тупым предметом… не то, чтобы полностью бесполезно. Просто не настолько смертоносно и действует на коротких расстояниях…
«Тойота» ждала своей очереди завернуть за угол и припарковаться. Когда машина остановилась, Матиас понял, что Мэлс заметила его.
Мэлс припарковалась на первом свободном месте и подошла к нему с гордо поднятым подбородком и развевающимися на ветру волосами.
– Прогулка после плотного завтрака? – спросила она.
В груди слегка кольнуло, когда он встретил ее взгляд, и боль постепенно увеличивалась, становилось труднее дышать.
– Прости, – хрипло сказал он.
– За что?
Лишившись дара речи, он мог лишь покачать головой. Холодная, расчетливая ясность, которую он почувствовал, когда нахлынули картины прошлого, испарилась. Здесь он был незащищенным, лишенным оборонительных укреплений.
– Матиас? Ты в порядке?
Неясно как, но это произошло: он сделал шаг вперед и положил руки на ее талию… а потом прижал ее к себе, уткнувшись лицом в ее распущенные волосы.
– Что случилось? – нежно спросила она, поглаживая его спину.
– Я не… – Дерьмо, он окончательно сошел с ума. – Я не могу…
– Все хорошо, все в порядке…
Они стояли, обнявшись, и загремел гром, будто сами небеса были недовольны происходящим, и по изнанке облаков
Будь он проклят, но он хотел стоять так до скончания времен: Матиас обнимал теплое тело вроде как незнакомки, и не существовало ни прошлого, ни будущего, только настоящее, и это отсутствие ландшафта или горизонта дарило приют…
Закапали большие капли дождя, так, что казалось, будто на них сыпется жемчуг.
– Пошли внутрь, – сказала она, взяв его за руку, и с помощью пропуска открыла дверь в здание.
Нос защекотало от странного химического аромата. Но дело не в жидкости для мойки полов или окон – это печатные чернила.
– Сюда, – позвала Мэлс, подойдя к темно-бордовой двери, она повернула ручку и толкнула дверь бедром.
В конференц-зале по другую сторону стояли несочетающиеся друг с другом стулья и длинный стол, который был скомпонован на скорую руку из неподходящих элементов – офисная мебель в стиле Франкенштейна. В углу стоял кулер «Poland Spring»[95], и Мэлс налила ему полный стакан.
– Выпей.
Матиас сделал, как ему было велено, и, глотая воду, он пытался собраться с мыслями.
Мэлс села на стол, медленно покачивая свисающими ногами.
– Поговори со мной.
О, дерьмо, как рассказать ей о том, что он вспомнил? Да ради всего святого, зачем он вообще пришел сюда…
Ну, по крайней мере, на этот вопрос у него был ответ. Хотя бы с одним человеком он хотел быть честным. Наконец-то. Матиас просто хотел прикоснуться к ней, будто он летел в пустоту, Мэлс была веревкой, за которую можно ухватиться, а слова, которые он должен сказать, – хватка за его собственную жизнь.
– Я убил своего отца.
Ее ноги замерли в воздухе, а плечи напряглись.
– Это было спустя годы его… – скажи это. Скажи. – Он был жестоким человеком и часто пил. Происходило… кое-что, чего не должно было происходить, и я…
Свет в ее взгляде постепенно возвращался, сострадание снова вышло на первый план.
Когда показалось, что она собиралась встать на ноги и попытаться обнять его, он вскинул руки.
– Нет, я не могу… я не вынесу этого, если ты прикоснешься ко мне.
– Хорошо, – медленно сказала она.
– Я даже не знаю, зачем говорю тебе все это.
– Тебе не обязательно нужна причина.
– Кажется, что она должна быть.
– Ты знаешь, что можешь доверять мне, верно? Я, конечно, журналистка, но я верю в то, что говорю: я – нечто большее, чем просто моя профессия.
– Да. – Он потер голову, а потом снял солнечные очки. – Прости, но мне нужно видеть тебя четко.
– Не нужно извиняться, – нахмурилась она.
Он покрутил ее «Рэй Бэны» в руке.