Вот и поговори с ними

Шарки Джек

– Я хотел сказать, что даже со всеми этими деньгами и властью, которую они дают, даже в компании всяких приживальщиков, друзей до первого черного дня, мне придется всю жизнь видеть свое уродство, жить с ним, и я...

– Будь по-твоему!
– всхлипнул голосок.
– Да свершится!

Снова пронесся горячий ветер, сверкнула лимонная молния, и среди вихря, уносящего все его сокровища, Генри вдруг стукнулся головой о потолок, потому что сразу стал ростом в шесть футов четыре дюйма, с плечами

в косую сажень и плоским, как щит, животом. Подняв руку к голове, он ощупал густые волнистые волосы, а когда оттянул вниз одну прядь, то обнаружил, что превратился в восхитительного брюнета. Он чувствовал, как дупла в его зубах исчезают, а на месте выпавших зубов вырастают новые, крепкие, он чувствовал, как прыщи его сглаживаются и лицо обтягивает тугая загорелая кожа.

– Как я выгляжу?
– спросил он, весь дрожа.

– Как Тарзан!
– взвизгнул голосок.
– А теперь быстрее избавь меня от этого... О тысяча чертей, чем ты еще недоволен?!

– Мне... мне не хватает теперь этих денег, - сказал Генри.
– Нельзя ли как-нибудь скомбинировать оба желания? Я хочу сказать: не можешь ли ты превратить меня в красавца миллионера, чтобы было и то и это?

– Невозможно!
– простонал голосок.
– Деньги - это одно, а красота другое. Пластическая операция, парик, десятинедельный курс массажа и ботинки на толстой подошве сделают тебя...

– Но я все равно уже не буду похож на Тарзана, - проговорил Генри, качая головой.
– Это будет уже не то.

– А как насчет славы?
– нетерпеливо спросил голосок.
– Если к тебе придет слава, настоящая слава, внешность уже не будет иметь значения: людям ты будешь нравиться такой, как есть. А что касается денег, то, пользуясь своей репутацией, ты сможешь занимать сколько угодно или же...

– Ладно, - сказал Генри, прельщенный такой перспективой.
– Я полагаю, даже Тарзан не способен привлечь любую женщину, в то время как слава...

– Да будет так!
– оборвал его тоненький голос.

И снова подул ветер, и снова сверкнула молния, и Генри, как проколотый воздушный шарик, сморщился до своих прежних размеров. Но ничего особенного при этом не почувствовал.

– Я теперь и вправду всемирно прославлен?
– с надеждой спросил он.

В тот же миг затрезвонил телефон, задребезжал дверной звонок, дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвалась толпа восторженных девиц с горящими пунцовыми губами, с огромными искрящимися глазами, и все они закружились вокруг Генри, называя его самыми ласковыми уменьшительными прозвищами. Он бросился к ближайшей из них, раскрыл объятия и...

– Назад! Немедленно иди сюда!
– проверещал пронзительный голосок.

БУМ! ТРАХ!! ТАРАРАХ!!!

Руки Генри сомкнулись в пустоте, и он шлепнулся на пол.

В комнате не было никого. Пристыженный, он поднялся с потертого ковра, прохромал в угол и снова вскарабкался на стул.

– Я извиняюсь, - прошептал он, когда его лицо оказалось на уровне паутины.
– Я забылся, и... мне очень жаль...

– Ты еще не так пожалеешь!
– завизжал голосок.
– Довольно с меня твоих капризов! Загадывай желание, да поскорей, иначе будет поздно!

Генри присмотрелся. Положение и в самом деле становилось критическим. Маленькая оса проделала в паутине большую дыру, но теперь ее отделял от страшных челюстей паука всего какой-нибудь дюйм. Она жужжала и билась как сумасшедшая.

– Хорошо, - сказал Генри, - надеюсь, тебе можно верить. Но ты исполнишь мое желание, когда я тебя выручу?

– Да, да, да, да!
– затараторил голосок, становясь все жалобнее, по мере того как расстояние между насекомыми угрожающе сокращалось.
– Я исполню все, что захочешь! Только скорее! Скорей!!

Генри принял решение.

– Ладно, - сказал он, спрыгивая со стула. Он схватил с купонной полки молоток, снова влез на стул и приблизил лицо к паутине, в которой готова была разыграться трагедия.
– Замри, чтобы я тебя не задел!

– Хорошо, - всхлипнул голосок.

Генри размахнулся и ударил молотком что было сил!

От расплющенного паука на обоях осталось тошнотворное пятно. Генри содрогнулся и уронил молоток на пол.

– Ну вот, теперь ты свободна, - сказал он со вздохом.

Молчание.

– Ты свободна!
– повторил он, подталкивая маленькую осу костлявым пальцем. Но тут руку его пронзила такая острая боль, что он грохнулся со стула на пол, едва не разбив себе голову. С ужасом и недоверием смотрел он, как на указательном пальце вздувается красная опухоль.

Внезапная ярость охватила его, и он снова вскочил на стул.

– Ты зачем это сделала?
– спросил он.
– Зачем? Ведь в конце концов я тебя спас от паука! Ты меня слышишь?

Все то же молчание.

И тут у него зародилось страшное подозрение. Он бросился к телефону, схватил трубку и попросил соединить его с музеем естественной истории.

– Скажите, у пауков есть природные враги?
– выпалил он, едва дождавшись ответа.

– Разумеется, - отозвался работник музея.
– Птицы, жабы, мухи-наездницы и прежде всего - хищные осы.

– О господи, боже мой!
– простонал Генри и повесил трубку.

Когда разговариваешь с двумя насекомыми, вся беда в том, что никак не поймешь, кто тебе отвечает: они ведь не шевелят губами!

На следующий же день Генри переехал на другую квартиру.

Это пятно на стене буквально сводило его с ума!