Вот и свела нас судьба (хотят ли русские войны)…

Патман Анатолий

В руки Ивану Фёдоровичу перешёл ещё один альбом. Но там виднелись солдаты как бы в былинной и сказочной формой. Ага, в «будённовках»! Такая парадная форма будет придумана некоторыми знаменитыми художниками. Но позже. И даже пошита. Я бы ещё и разгрузки с бронежилетами представил, но, похоже, пока слишком будет. Скорее, их сначала придётся сшить самому!

— Ну, это вообще сказочно, Борис. Знаешь, это даже не мне решать. Я покажу всё братьям и своим друзьям. Уж они там вместе подумают, а потом видно будет. Вообще, как наверху решат. Но, думаю, привилегии всё равно надо будет получать.

Идей у меня, конечно, много. Только вот некому их претворить в жизнь. А у самого, кроме знаний, может не хватить и времени,

и, главное, возможностей. Вон, пока у меня и денег вообще не имеется. Что мы сумели заработать, для воплощения в жизнь дальнейших замыслов, это сущие крохи. И, понятно, что всё, прежде всего, зависит от властей. Тут с ними и работать не хочется, ибо и своруют, и мешать будут, и продадут и предадут. Как уже жандармы забрали у меня многие бумаги, и вместе с ними своровали и те самые идеи. И ведь придётся, хотя бы для России, но сильно осторожно.

— Вы и получайте, Иван Фёдорович. Одежда всё-таки военная. Вместе с Ариной Васильевной. Мне, мальчишке, как-то не с руки. И так уж подозрительно косятся. Словно у меня способностей на всё это не хватит. Потом, до моего совершеннолетия, всё равно лучше оформлять на вас, взрослых. Ещё хотелось бы как-то привлечь к работам, а потом и упомянуть в привилегиях Александру. Чтобы она ещё больше знаний и навыков получила и смогла заработать.

— Это обязательно, Борис. Александру в стороне не оставим. Нам ещё ей достойное приданое собрать надо и замуж вывыдать. сестра у тебя очень способная. Её помощь Арине сильно пригодится.

Кажется, хороший и добрый муж тёте Арине достался? Пока Иван Фёдорович нам вполне нравился. Надеюсь, уж и потом он нас не будет обижать…

Глава 15

* * *

Глава 15.

Да здравствует рабочий класс?

Зима полностью вступила в свои права. И время неумолимо близится к Рождеству Христову и Новому году. У нас жизнь особо не изменилась. Да, подкинул я тёте очередные заботы. Она пока вовсю хлопотала и о швейной мастерской, и о привилегиях на свадебные платья, и о покупке имения для Александры. И вот теперь придётся думать о военной форме для русских воинов. И, честно говоря, речь тоже идёт о немалых деньгах. Дай-то бог нам хотя бы привилегии на защитную форму получить. Уж другие мундиры или, ага, френчи подождут. А ещё и привилегии на новые игрушки и матрёшки пока не выдали. Медлят проклятые чиновники! Намеренно придерживают! Теперь новые вещи тоже никак не хотелось отдавать Юсуповым. Потом замучаемся с судебными разбирательствами! А возможности у нас пока не очень. Если и отдавать, то только после выяснения намерений князя Николая. Мы ему уже не доверяли!

Правда, вот у Ивана Фёдоровича точно всё по-другому. Хоть он нам ничего не рассказывал, ибо военная тайна, но ежу было понятно, что полковник вовсю готовился к будущей русско-турецкой войне. Ему это по должности, как офицеру Генерального штаба, положено. Но мужчине приходилось думать и о семье. Мы с Александрой тётю Арину уже видели не так часто. Порой и они навещали нас, но чаще мы. Хорошо, что жили не так далеко друг от друга. Хотя, слишком уж мешать не старались.

У меня тоже как бы своих забот хватало. Мы с сестрой, и уже по настоянию Петра, и параллельно со сказкой о приключениях принца Флоризеля, взялись за вторую часть «Приключений Маугли и его верных друзей». В первой части речь всё-таки шла больше о жизни малыша в джунглях. Почти как у Киплинга.

А ещё мне в гимназии в пятницу нежданно удалось подслушать пару учеников старших классов. Один хвалился перед другим, что его брат студент и бастовать не боится. Оказалось, что студенты, точнее, некоторые революционные деятели, собирали студентов и рабочих на незаконное выступление у Казанского собора. Хорошо, что

не заметили. И нехорошо, и опасно! И тут у меня что-то щёлкнуло в голове. Уж такое событие пропустить я не мог! Вот, вполне можно устроить мелкую пакость высоким особам! И жандармам тоже. Тому же поручику Дроздову и, прежде всего, его начальникам. Получается, вообще, всей власти! Я тоже, как князь Крапоткин, собирался стать самым настоящим бунтовщиком!

Уже в понедельник я прикинулся в гимназии больным и отпросился на вторник. Хотя, многие ученики болели. Холода же! Ясно, что во вторник на учёбу я не пошёл. А что вышел, так только и заглянул ненадолго к однокласснику Петру Черняеву, сыну мелкого чиновника, вроде, служившему даже в Министерстве иностранных дел. Чтобы занести ему ноты и слова своих песен. Давно просил. А тут, вроде, как бы появилась возможность. Я и на самом деле у приятеля был, и даже как бы в больном виде. У меня и Александра отлучилась к тёте Арине. Так что, никто ничего не узнает.

Когда я прибыл к Казанскому собору, на широкой площади уже собралось прилично людей. Честно говоря, не так и много, может, несколько сотен. Так ведь на такие выступления ещё решиться надо! Правда, тут, скорее, ещё толпились простые обыватели, решившие выйти погулять, да потом и возвращающиеся домой после службы в соборе. Всё же день самого святителя Николая Угодника, наиболее почитаемого во всей Руси святого. Так что, народа хватало.

Я явился вовремя. Но мне, несмотря на малолетство, загреметь на каторгу, тем более, напрочь испортить жизнь своим родным не хотелось. Оттого и постарался, чтобы остаться неузнанным. Во-первых, одет был я чуть ли не в самый задрипанный крестьянский армяк. Нет, ещё терпимый. И на голове шапка-ушанка, ну, треух, да ещё и завязанная снизу. Чтобы с головы просто так не сорвали. И лицо я сильно измазал сажей. Нет, до негра далеко, но просто так не убрать. Скорее, похож на юного смуглого арапа или турка. И сапоги были обмотаны тряпками. Ага, маскировка. Просто у нас дома не нашлось лаптей. А валенки одевать я не стал. Мне нужна была привычная и крепкая обувь.

Конечно, в таком виде на службу в храм меня всё равно бы не пустили. Слишком бедно смотрелся. Я и не хотел. Как раз к моему прибытию из храма стали выходить люди и присоединяться к собравшимся на площади. Наверное, зашли погреться или, ага, не светиться раньше времени? Хотя, не все. Ведь на площади, помимо простых обывателей и людей, пришедших протестовать против царской власти, уже начали собираться и городовые в полицейской форме да, похоже, и переодетые шпики. Явно что-то пронюхали. К счастью, их было ещё немного, и в толпу они пока не лезли. А среди собравшихся больше виднелось молодёжи: явно студентов и учащихся, конечно, сильно постарше меня. На удивление, я заметил там и нескольких учеников из нашей шестой гимназии, конечно, переодетых. Но узнать было можно. Вот тех, что хвалились братьями, не наблюдалось. И, к счастью, такие неряшливые мальцы, как я, среди толпы тоже виднелись. Уже точно настоящие оборванцы. Конечно, хватало и всякого рабочего люда, и тоже больше молодёжи. Наверное, под треть собравшихся будет? А ещё больше по краям площади собралось множество зевак, но они к протестующим не лезли. И даже детишки-оборванцы, похожие на меня, держались в сторонке. Хотя, они ещё и милостыню просили.

А толпа на площади вдруг собралась в одном месте. Кто-то там даже достал небольшое красное знамя. Тут среди них появились, ага, ораторы. Они и начали толкать громкие и злые речи. Несколько человек. Конечно, я никого из них не знал. Только одного и запомнил. Молодой и высокий такой с короткой бородой и, ага, баками. Точно не вождь мирового пролетариата Ленин. Насколько мне помнится, он ещё совсем малец. Вроде, по разговорам, Плеханов. Вот, что-то припомнилось. Много всего важного собрано у меня в голове.