Вот и я, Люба!
Шрифт:
Нет сначала Анатолий всегда, как честный человек, сильно удивлялся, как такое могло произойти.
После начинался спектакль одного иррационального актера, в первом акте которого шел монолог о полной амнезии. Дескать, да, вот не помню я о нашем последнем супружеском сексе, и хоть тресни. Если не помню, значит, и не было ничего.
Во втором акте Толькиного спектакля традиционно шли заламывания рук и претензии, что я во всем виновата, потому как должна и обязана предохраняться.
–
– Не, ну, не мог я возжелать тебя ебать. К тебе же и пристроиться тяжело. Впереди у тебя брюхо, а сзади жопа, как Дом советов, не подберессься. Блять, вот видно я все же нажрался, так нажрался, коли аж умудрился извернуться и залезть на БЕЛАЗ. Любка, ты то как сподобилась залететь? Вроде, предохраняешься. Или пиздишь мне, гадина? Специально, чтобы удержать около себя.
О том, что надо предохраняться я подумала сразу после первой беременности и родов. Сразу же начала пить таблетки, вместе с приёмом которых родился сын Дмитрий. Через три года появился сын Михаил. Его зачатию не помешала спираль. Беременность Анечкой наступила в результате соскочившего презерватива. Пятый, потерянный мной ребёнок получился в результате прерванного полового акта.
Последние годы я пользовалась противозачаточными инъекциями с прогестином. Два года назад на основании анализов врач порекомендовала мне отказаться от контрацепции. Дескать, необходимости в этом нет.
Необходимости и на самом деле не было, потому как последний раз за два прошедших года Толька возжелал залезть на БЕЛАЗ за две недели до того, как я его застала в гараже позади шклявой соски.
– Любка,ты меня совсем не слушаешь что-ли, - выдергивает меня голос свекрови.
– Ты давай мне морды не корчи. Толичке помощь нужна. Собственно говоря мне плевать, где ты была и с кем терлась своим причинным местом. Как говорится, лоханка не лужа…Толяше твоё это место, не медом мазанное, даром не нужно. Ты давай думай, как мужу помочь. Мы же тебе когда-то давно помогли, грех твой прикрыли, в семью свою тебя приняли.
Ой, лучше бы Анна Васильевна не произносила эти слова, потому как, вспоминая её радушный приём в их семью, в молодости я слезами умывалась, а сейчас просто вздрагиваю.
На фоне радушия моей свекрови "не так смотришь, не то говоришь, не так ешь, не то готовишь, руки твои дырявые, башка тупая, сама - корова, ребятишки - бараны", приём оказанный мне и моим детям семьей Степана Григорьевича - это настоящее счастье.
– Дорогая моя, называть нас с дедом можешь как тебе угодно, но сразу подскажу, что ко мне вся семья обращается Сима, а к Грише - Аркадьич. Так нас все демократично называют. Мы твоим детям это уже объяснили. Всех устроило, - провожая меня в дом, вводит в курс дела Сима.
Пока
Вижу, как мои три грации вместе с Маришкой и еще какой-то дюймовочкой неопределенного возраста с шутками и прибаутками накрывают на стол.
От увиденного у меня складывается впечатление, что люди, находящиеся в данный момент в доме, не сегодня познакомились, а знаю друг друга всю жизнь.
– Сима! Ой, мамуль, привет, - окликает бабушку моя Анечка и подбегает к нам, меня целует.
– Сима, а куда мне положить музыкальные инструменты и костюмы, которые я привезла для театральной постановки?
Сима обнимает Аннушку, и они уходят. Степан бережно берет меня за руку, приобнимает за плечи и заводит в гостиную.
– Так, Любаша, в принципе ты уже всех знаешь, кроме двух человек. С ними я тебя сейчас и познакомлю, - говорит мужчина и подводит к своему практически двойнику.
– Любушка, прошу любить и жаловать моего братца-кролика по имени Тимофей.
Передо мной на самом стоит практически полная копия Степы, только немного меньшего размера и в очках.
Вспоминая слова Степана, что у брата его была родовая травма, с которой долго пришлось бороться всей семьей, понимаю их некоторую разницу в фактуре.
Тимофей очень доброжелательно со мной здоровается и обнимает брата своего.
– Тимка, а где мой Верунчик? Ты куда, злодей, Веру мою подевал? А вот вижу, конечно же, она среди молодёжи затесалась. Вера, Веруня, Верунчик, дуй сюда, я тебя с Любовью моей познакомлю!
– громко произносит Степан, и я вижу как в нашу сторону от стола начинает движение улыбающаяся женщина-дюймовочка.
Подойдя к нам, после нашего представления, она самым нежнейшим образом обнимает меня и Степана и целует Тимофея.
– Любушка, я искренне рада, что в нашем женском полку такое милое пополнение. Познакомилась с твоими замечательными девочками. Не страшно, я что я сразу к тебе на ты?
– щебечет женщина.
– Если честно, в нашей большой семье всегда все общаются по-простому. Так что привыкай. Дети твои к нашей демократии сразу отнеслись позитивно.
– Вера, ты куда пропала?
– слышим мы детский голос и видим, что к нам вместе с Пашкой несётся парнишка.
– Егор, поздоровайся, пожалуйста, это Люба, - говорит мальчику Вера.
– Любаша, это наш младший внук.
– Егорка - беспризорка, - тут же дразнит мальчишку бойкий Пашка.
– Ты, Егорка, губы не дуй. Люба - она своя, так дед Степа сказал. Все мы побежали.
– Девчонки, у нас пополнение, - подмигивая говорит Вера, когда мы с ней подходим к столу.