Вот Иуда, предающий Меня. Мотивы и смыслы евангельской драмы
Шрифт:
То, к чему спокойно относится Он, для ученика могло быть просто оскорбительно. Ибо ревность по доме Твоем снедает меня, и злословия злословящих Тебя падают на меня (Пс. 68:10). А как еще относиться к людям, разменивающим Мессию на мелкие монеты?
И такой ли великий грех – приберечь немного для своих, для верных? Раздать, условно говоря, не десять сребреников, а восемь – два убрать за пазуху? Ну не для себя же! Они все равно еще придут, завтра и послезавтра, им можно царскую казну раздать – они все равно явятся, и Учитель все равно скажет: дай. А отложенные деньги могут здорово выручить однажды: будет, чем поужинать Учителю, будет, чем
Деньги и Деяния
В общем, в какой-то момент отношения Иуды с деньгами перестают быть кристально чистыми.
Нет, он не ворует в прямом смысле: на себя он не тратит ни лепты. Он даже не особо таится со своими выкладками. Ну, может, только не рассказывает, сколько именно у него отложено, а то потеряется всякий смысл второй кассы. Иначе Иоанн не смог бы потом вообще поднять эту тему, потому что ничего бы не знал ни про нищих, ни про воровство, которое на тот момент никто так, разумеется, не называет.
Но с какого-то момента Искариот начинает слишком доверять себе и своим сбережениям. Для него это некая гарантия завтрашнего дня, способ владеть непредвиденной ситуацией… создание такого уголка жизни, в котором главный он, а не Христос.
И одновременно с этим – лишнее подтверждение для самого себя, что он достоин Его доверия, что достаточно умен, чтобы правильно распорядиться казной, ни в чем не ущемив своих. Какая возможность быть хорошим и достойным в собственных глазах, какое старание доказать самому себе, что он не только не хуже, но и лучше других! Северян этих, язычников, невежд в Законе. У него, между прочим, своя южная гордость ого-го! Галилеянин любит славу, а иудей – деньги? Отвяжитесь, остроумцы, попробуйте накормить кого-нибудь своей славой, тогда посмотрим, кому смешно будет.
Хотя Христа он искренне любит. И верно служит Ему, и ходит с Ним, не отходя в самых критических ситуациях: когда над Ним смеются, гонят, хотят убить, когда завтрашний день не обещает ничего хорошего. И деньги, эти чертовы деньги – они же все равно для Него! Может быть, он даже и раздает пару раз все сбережения, когда Он велит – но все равно собирает снова: надо же на что-то рассчитывать.
Денег в какой-то момент становится достаточно: у Христа много почитателей, многие щедро Ему жертвуют. Но периоды спокойной жизни сменяются периодами буквального бегства, когда Ему приходится уходить из городов и селений, где Его пытаются убить. Возможно, вторая касса их выручает где-то. Скорее, нет, до крайностей не доходит; но в любом случае это не та жизнь, которая позволяет расслабиться и раздать все, что есть на руках.
Даже если так велит Учитель.
Отвлечемся ненадолго от евангельской истории, заглянем в другую часть Нового Завета – в Деяния апостолов. Есть там один любопытный рассказ с грустным концом:
Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил из цены, с ведома и жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Петр сказал: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому и утаить из цены земли? Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу. Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это. И встав, юноши приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили. Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся. Петр же спросил ее: скажи мне, за столько ли продали вы землю? Она сказала: да, за столько. Но Петр сказал ей: что это согласились вы искусить Духа Господня? вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут. Вдруг она упала у ног его и
Этот отрывок из Деяний очень часто приводит читающих в смущение. Что такого особенного сделали эти несчастные, что Господь покарал их немедленной смертью? Ну, утаили немного денег, но поделились же с Церковью, за что их было убивать-то? Какое-то неправдоподобно жестокое наказание за не такую уж великую провинность. Да еще с такими громкими обличениями: ложь Духу Святому, утаенные деньги, сатана вложил мысли в сердце… стоп, а не читали ли мы этого немного раньше, в Евангелии?
В чем изначально грех Анании и его жены? Да ровно в том же: в желании не положиться всецело на волю Бога, а утаить некую часть полученного для себя, про запас, чтобы иметь возможность отступить, если что-то пойдет не так.
Скажи Анания откровенно: «Вот вам половина цены моего имения», – не умерли бы они. Возможно, их с женой не взяли бы в общину, где принято было отдавать все – но они сохранили бы жизнь и возможность покаяться. Но они солгали Духу: «Вот все, что у нас есть!» – в то время, как было нечто, утаенное от Духа, и утаенное не просто так, а прямым сатанинским внушением.
Боюсь, что с этой историей мы уже сталкивались, сами того не зная. И Петр так жестко говорит с Ананией и Сапфирой, потому что своими глазами видел, как подобного рода сатанинские внушения доводят человека до самых страшных последствий. Петр в Деяниях – это уже не горячий, порывистый апостол со страниц Евангелиями первоверховный из Двенадцати, уже была Пятидесятница, и он просвещен Духом. И он просто видит.
И от того, что он видит, нетрудно и в панику удариться.
Анания и Сапфира попросту повторяют путь Искариота: те же мотивы, то же поведение. И сатана тоже в этом деле замешан.
Поэтому то, что говорит Петр – не проклятие, не приговор. Это бессилие перед тем, что будет, и уже бесполезное «зачем?!». Петр просто знает, чем дело кончится, потому что уже видел, чем такое кончается: предательством.
И попробовать спасти их, посмотрев сквозь пальцы, Петр не мог. Потому что в той части нашей жизни, куда мы не пускаем Бога, начинает хозяйничать дьявол. Вложив сегодня в сердце мысль солгать Церкви, завтра он вложит мысль предать Церковь на смерть.
Если только не вмешается Божественный Промысел; а на сей раз он вмешивается, и Анания, к ужасу присутствующих, падает мертвым.
К возвращению Сапфиры Петр сидит черный как туча: еще слишком свежа рана и слишком болезненны воспоминания. С ней он говорит коротко.
За сколько вы продали землю, Сапфира?
За столько-то, врет Сапфира.
Ну что ж ты такая бестолковая, думает Петр. Еще одна смерть.
Что это согласились вы искусить Духа Господня?
Искусить – не в смысле спровоцировать. Дух Господень на провокации не поддается. Искусить – испытать, выступить в роли оценщиков и дерзких вопрошателей Духа в соединении с тем, кто уже пробовал искушать Его.
Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола (Мф. 4: 1).
То есть, другими словами, согласились на предложение Врага вместе с ним противопоставить себя Духу. Соединиться с сатаной. Увы, проторенная дорожка, и ведет она прямиком к предательству и к духовной смерти.
К счастью, не в этот раз.
…вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут. Вдруг она упала у ног его и испустила дух. И юноши, войдя, нашли ее мертвою и, вынеся, похоронили подле мужа ее (Деян. 5: 9,10).