Вот мы влипли!

-Megan-

Сознание помутилось. Она уже не могла мыслить трезво. Эльза не понимала, что происходит. Она как будто впала в какой-то транс, сон, если можно так выразиться, вот только неистовая боль не желала утихать, не давая тем самым полностью забыться. Полностью предаться забвению.

Внезапно какие-то нечеткие видения стали проноситься ворохом в сознание Эльзы, помещая ее туда. Это немного приглушило боль, будто отодвинуло ее на второй план. Эльзу будто бы подхватил этот самый поток мысли и унес ее сознание куда-то далеко-далеко, подальше от бренного тела и от этой жуткой боли, разрывающей

легкие.

– Меня зовут Люси, а ты Эльза, да? – Спросила златоволосая девочка с доброй улыбкой и добрыми, большими карими глазами, отдающими теплом, внимательно смотрела на застенчивую, слегка покрасневшую, девочку лет пяти с необычным цветом волос.

Та лишь неуверенно кивнула, на что девочка, назвавшаяся Люси, по-доброму засмеялась.

– Давай дружить? – Спросила она, протягивая Эльзе руку. Эльза, обратив взор своих карих глаз на Люси, неуверенно протянула той свою руку. В тот же момент крепкая детская ладошка Люси ухватилась за Эльзу.

Две четырнадцатилетние девочки сидели на разложенном диване, увлеченно о чем-то беседуя.

– Железная бой-баба? Он так сказал? Ух, ты, меня еще так не называли. Нужно запомнить. – Усмехнулась рыжеволосая девочка в пижамном костюме, состоявшем из шорт и майки. Ее рыжие волосы едва касались лопаток, еле-еле закрывая ключицы. Зимой Эльза спонтанно решила обрезать волосы коротко. Причем, сама.

– Эльза, тут нечему веселиться! Ты ведь действительно ведешь себя как… как…, в общем так, как он сказал. – Укоризненно говорила Люси.

– А мне нравится, – усмехнулась Эльза. – Быть железной бой-бабой классно!

– Эльза, – вдохнула Люси, – ты совершенно не женственная. Так же нельзя. Ты очень красивая, но твои бойцовские, назовем этот так, замашки и отвратительная одежда создают совершенно другое впечатление. Этот парень сказал, что ему нравится мои глаза, потому что они цвета молочного шоколада. Я понимала, что это лишь развод на секс, или, на что он там пытался меня развести, но когда я спросила у него, какой шоколад нравится конкретно ему, он ответил, что горький, темный. А это цвет твоих глаз.

– И что? – Флегматично спросила Эльза.

– А то, что ему могла бы понравиться ты, будь ты чуть женственнее. Вот зачем ты обрезала свои длинные красивые волосы? Причем, не в парикмахерской, а сама?

– Они мне надоели. Вечно болтаются, в глаза лезут, магнитятся.

– Это от того, что ты за ними не ухаживаешь.

– Люси, ты же знаешь, что мне это все не нужно. Давай, ты у нас будешь красавицей, а я чудовищем, зато верным, и добрым к тебе? Мм?

– Эх, Эльза.

– Да брось. И потом, брехня это все, что он тебе про глаза наплел. Все парни пялятся на губы и на сиськи!

– Эльза! Ну вот опять твои пацанские замашки!

– Ой, да ладно. Меня не переделать, Люси. Что поделать, если твоя подруга такая вот? – Риторический вопрос, заданный Эльзой, прекратил разговор на данную тему. Люси лишь тихонько вздохнула, и перевела тему.

– Ну вот, смотри, какая красавица смотрит на тебя в зеркале! – Гордо воскликнула Люси, поправляя прическу подруги. И правда, за три с половиной часа Люси успела

превратить свою подругу из «железного гадкого утенка» в красавицу. Завитые алые волосы были уложены в красивый хвост на боку, что струился по груди и талии, доходя до тазовых костей. Волосы в хвост были затянуты специально не туго, чтобы создать впечатление воздушности и объема волос. Хвост падал на левое плечо, и левая сторона прически была увенчана цветком. Искусственная белая лилия. Это, на взгляд Люси, придало образу романтизма и нежности. А челка была уложена на левый глаз, что придавало образу Эльзы некой оригинальности, ведь она всегда носила челку на правом глазу.

Макияж был естественным. Губы, накрашенные алым блеском, выглядели эффектно на бледном лице, подчеркнутым легким бледно-розоватым румянцем. Глаза выделялись за счет объемной черной туши, которая к тому же увеличивала ресницы. Пастельного коричневого цвета легкие тени были нанесены и растушеваны на глаза. Их было практически невидно, всю основную работу выполняла тушь и подводка, что была нанесена не на веки, а на «ступеньку» отделяющую нижние ресницы от оболочки глазного яблока (нижнее веко).

Бордовое платье с вырезом, подчеркивающим грудь, очень шло Эльзе.

Сама Люси была одета в синее шифоновое платье, которое ей необычайно шло. Ее светлые волосы, закрывающие ключицы, нарастили в парикмахерской за день до выпускного. В результате процедуры, волосы доходили до середины спины. Теперь они были уложены в крупные, объемные кудри. Макияж был по тональности холодным. Помада пастельного розовово оттека хорошо смотрелась на бледном лице, выделяемом ели заметными румянами. Глаза были подведены черной жидкой подводкой и накрашены холодными сиреневыми тенями, что при растушевке, очень красиво смотрелись. Ресницы были удлинены черной тушью.

– Теперь главное сохранить эту красоту до завтрашнего утра и не проснуться с таким красивым лицом в салате.- Сухо прокомментировала Эльза.

– Да брось.

– Ой, Люси, мне что-то плохо…

– Еще бы, не надо было так напиваться. – Укоризненно проворчала блондинка, помогающая идти, а точнее кое-как переставлять ноги, своей подруге.

– Но мы же поступили в университет. Разве это не хорошо? – Заплетающемся языком, спросила Эльза.

– Эх, ты, алкоголик. Пошли уже, – бурчала Люси, продолжая тащить на себе Эльзу.

Две девушки, одетые в простую, ничем не приметную одежду, скрылись в повороте за углом дома, освещаемого ночным фонарем.

Воспоминания о школе, выпускном, институте, мгновенно сменяли друг друга, пока не перешли на ход событий, что произошел после перемещения в семнадцатый век. С того самого момента, как в воспоминаниях Эльзы они с Люси переместились во времени, картинки в ее сознании стали сменять друг друга со скоростью света. Голова закружилась от переизбытка информации, хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть огромного количество непонятных, сменяющих друг друга, кадров, каждый из которых показывал какой-то определенный момент ее жизни, и уши, чтобы не слышать множества голосов, которые буквально разрывали голову пополам.