Вот пришел папаша Зю…

Лактионова Елена Георгиевна

Понедельник до обеда Гений Иванович возился со своим агрегатом: выверял приборы, продувал змеевики, осматривал ёмкости. Дело всё-таки предстояло серьёзное: самого президента на его SОНЬКЕ прокатить! Чтобы всё было в ажуре.

Рядом сновали и суетились всякие башковитые, тщательно следя за генькиными манипуляциями и не теряя надежды постичь тайну сибирского умельца. Но Безмозглый только посмеивался про себя: во нагнали-то со всей страны! Все в белых халатах, очки понацепили, говорят какие-то слова непонятные

и в каждую дырочку заглядывают. Да фиг с ними!

В углу лаборатории, у окна, завешенного черными светонепроницаемыми портьерами, Генька намётанным глазом определил несколько фирменных коробок с водкой «Абсолют».

— Чего, топливо подвезли? — довольно оскалил он зубы, кивнув на коробки.

— Да, Гений Иванович… — растеряно сказал самый очкастый среди башковитых: вместо стёкол у него были толстые линзы. — Неужели действительно ваше сооружение на этом будет работать? — недоверчиво спросил он.

— Моё «сооружение» только на этом и работает! — заносчиво сказал Генька и подошел к коробкам.

Восемьдесят бутылок настоящего «Абсолюта»! У Геньки заныло под ложечкой.

В обед ему строго налили всего лишь сто граммов водки. Он их тут же опрокинул, крякнул и по привычке занюхал это дело рукавом — хотя стол перед ним был полон всевозможных яств. Но, только вдохнув запах своего видавшего виды пиджачка, пропахшего табаком и селёдкой, Генька приступил к чёрной икре.

— Ё-моё, — снова крякнул он, прожевав первую порцию обильной закуски. — Соньку б мою сюда сейчас… За поганые макароны погибла!

В баре номера оставались две бутылки шампанского: фу, кислятина! А вот его Сонька почему-то любила шампанское. Генька с тоской вспомнил коробки с «Абсолютом».

Но не будь он Гением, если что-нибудь не придумает. Он взял обе бутылки шампанского и сунул себе за ремень, державший широкие брюки.

После обеда предстоял важный этап: нужно было заправить SОНЬКУ и привести её в полную боеготовность, чтобы завтра только нажать нужные рычаги. Для этого последнего этапа Генька потребовал, чтобы все эти очкастые покинули помещение лаборатории и вообще оставили его одного: он не желает выдавать свою коммерческую тайну.

— О, конечно, — понимающе закивали очкастые. — «Ноу-хау»! — и деликатно удалились.

— Хау-гау, — помахал им в ответ ручкой Генька и подтащил к SОНЬКЕ коробки с топливом.

Оставшись один, не считая бдительных охранников у дверей лаборатории, Генька быстро вынул из коробки две фирменные бутылки и сунул за светонепроницаемую портьеру. Вместо них вытащил из-за пояса шампанское и поставил в коробку.

— Ну вот, теперь можно и заправляться, — сказал довольно он сам себе и стал выливать содержимое бутылок в топливный куб.

Он вылил и шампанское, решив, что две бутылки на такое количество первоклассной водки картины

не испортят. Ему эти сэкономленные бутылочки вечерком больше пригодятся. Но тут не вовремя пришла делегация с Валентином Юнашевым справляться о готовности машины, ещё какие-то непонятные ответственные личности шныряли, и Геньке так и не удалось достать из-за портьеры заныканные литровки.

Спать Генька лёг совершенно «на сухую». Лёжа в постели, он долго ворочался и всё думал, что вот у него там, в лаборатории… такая мировая заначка… Когда он до неё доберется?

«Поехали!»

Во вторник, 25 августа, в 10.00. Борис Николаевич со свитой спустился в лабораторию. Генька уже был там и возился у SОНЬКИ.

— Ну что, Кулибин ты наш, понимаешь… — обратился к нему Ёлкин. — Готова машина твоя?

— Как на Байконуре, Борис Николаевич! — весело отрапортовал тот.

— Ну, давай, главный конструктор, Королёв ты наш, продемонстрируй нам высший пилотаж. Надеюсь, скафандры нам не понадобятся?

— Разве что водолазные, Борис Николаевич, — сострил Валентин Юнашев. — Чтобы, так сказать, не потонуть в реке времен.

В лаборатории воцарилось оживление, что несколько сняло напряжённое ожидание предстоящего эксперимента.

— Значит так, Гений Иванович, — посерьёзнел Ёлкин. — Установка тебе такая будет: девяносто шестой год, конец осени. Страна та же, — улыбнулся Борис Николаевич. — А то занесёшь нас в какую-нибудь Зимбабве, понимаешь.

— Будет, как в аптеке, Борис Николаевич! — задорно крикнул Генька и включил нагрев куба с топливом.

Стрелки приборов зашевелились, задёргались, в кубе что-то заурчало, забулькало.

— Пошла реакция! — возопил Генька. — Щас винные пары подниматься будут, а мы их в змеевичок! По нужному руслу! Посмотрим, из каких потрохов их водчонка состоит. Мы их «Абсолют» снова в бражку перегоним — в матерное состояние, так сказать. Го-го-го! — возбуждённо гоготал Генька, колдуя у своей SОНЬКИ, как чёрт у котла.

И от того, что в этом его возбуждении и колдовстве было что-то дьявольское, всем, находящимся в лаборатории, стало не по себе…

— Ну, Бог не выдаст, свинья не съест. С Богом! — торжественно перекрестился Борис Николаевич.

Остальные поспешно сделали то же самое.

— Приготовились! — скомандовал Генька. — Даю на пульт «перемещение»!

Борис Николаевич поднял правую руку и помахал ею, как Гагарин.

— Поехали! — сказал он. Тоже как Гагарин.

— Пуск!

Тут закружилось всё, завертелось в вихрях времени и погрузилось в темноту и хаос…

…И приехали

— Ну ни хрена, блин! — послышался в темноте и хаосе голос Геньки. — Ничего не понимаю!