Вовка-центровой

Сапаров Александр Юрьевич

Мишка несколько повеселел после этих слов.

— Слушай, Вовка, гитару с собой возьми, там все обалдеют, когда ты заиграешь, — тут же предложил он.

— Нет уж, мне пока вчерашних приключений хватило, жалко же будет такой инструмент о чью-то башку сломать, — сказал старший брат и пошел переодеваться.

— Миха, а у меня плавки были? — крикнул он, застегивая застежки на сандалиях.

— Есть, конечно, они на веревке во дворе висят, — сообщил тот в ответ.

Они закрыли дом и тропинкой между домами направились к пустырю. Когда они вышли к месту, которое считалось футбольным

полем, там было около трех десятков детей самого разного возраста, от пяти лет до шестнадцати, многие пришли со своими братьями и сестрами, за которыми надо было присматривать, и теперь, гоняя мяч, одним глазом глядели, что там творят их младшие родственники.

Когда Фомины подошли, игра прекратилась. Все собрались вокруг братьев и забросали их вопросами. Отношение было предупредительно-уважительное, а пара человек и вовсе бросали опасливые взгляды.

«Понятно, — вздохнул Вовка про себя, — уже знают про Графа, а и хорошо, больше уважать будут».

— Ну, здорово, мужики, — сказал он, — придется мне со всеми заново знакомиться, так я ничего и не вспомнил.

После его слов раздался всеобщий вздох удивления.

Но тем не менее процедура знакомства была начата, все было, как у людей, рукопожатия и объяснения, кто есть кто. Но вот, когда к нему подошел невысокий светловолосый крепыш и представился Славкой, Мишка быстро сказал:

— Вовка, это же твой друг лучший, вы в школе за одной партой сидите.

Вовка после этих слов вновь пожал тому руку и сказал:

— Слава, прости, так получилось, не помню ни хрена. Надеюсь, что мы с тобой будем и дальше дружить, мне все кажется, что вспомню хоть что-нибудь.

— Конечно, Фома, я ведь видел, как тебя тряхануло, тут всё забудешь, неудивительно нисколько.

Вовка повернулся к Мишке.

— Ну давай, беги к своим друганам, но на Волгу без меня не ходи, понял?

Мишка только замотал головой и удрал к своим одногодкам, которые соблюдали дистанцию и не лезли в разговоры старших.

— Ну вот, Слава, давай теперь ты начинай мне объяснять всё сначала, кто здесь кто, с кем играем, да и вообще про наш класс расскажи.

Тот улыбнулся.

— Надеюсь, ты в футбол не разучился играть?

Его собеседник засмеялся.

— Да нет, почему-то это не забылось.

— Ну, тогда давай знакомиться по-настоящему.

Через пятнадцать минут Вовка уже знал, кто в какой команде и за кого он сейчас будет играть. Особо он имена не запоминал, надеясь, что за время игры это произойдет само собой. Один из парней взял на себя судейство и даже бегал с настоящим жестяным свистком. Мяч был старый, драный, и по форме больше напомнил ему яйцо, чем шар.

И вот игра началась. Через несколько минут Вовка убедился, что играть здесь никто не умел. Все, когда получали мяч, начинали бегать с ним как придется, об игре в пас понятия никто не имел, а уж про что-то другое и тем более, также не было разбивки на защиту и нападение, короче, все играли везде. Вместо ворот лежали несколько камней, которые вратари во время игры незаметно сдвигали, что периодически приводило к шуму и ссорам. Тем не менее он смог себя показать. Несколько раз, отбирая мяч, он легко обводил бегущих

навстречу ему мальчишек и спокойно закатывал мяч в ворота, как стоячего обводя и вратаря.

Поэтому минут через двадцать игра завершилась, так как другая команда стала предъявлять претензии, что треснутый молнией Фома стал слишком шустрым, и пусть он лучше судит игру, а то так совсем нечестно.

И хоть ему совсем этого не хотелось, следующую игру пришлось судить ему. Когда же все убегались и сидели на траве около истоптанного до голой земли поля, откуда-то к их грязной компании подошли несколько девчонок. Они, как все девчонки, начали загадочно хихикать и болтать, но их взгляды все время останавливались на Вовке.

Он тихо спросил у Славки:

— Слушай, а чего вон та рыжая девочка с косами длинными все на меня глазами зыркает.

Славка засмеялся.

— Это же Нинка Скобарева, она сзади тебя за партой сидит, самая любопытная девка в классе. Думаешь, чего они прибежали, уже все знают, что ты Графа вырубил, так что готовься, они за тобой теперь ходить будут, ты ведь герой у нас.

Вовка в Славкином голосе без труда определил нотки зависти. Но решил промолчать и не накалять остановку.

— А рядом с ней это кто, с темными волосами, симпатичная такая?

— Ну, это наша красавица, Ленка Климова. Только она занята давно. Жбан сказал, чтобы к ней никто не подходил, увидит — отметелит.

— А Жбан — это кто?

— Ну, Вовка, с тобой теперь не соскучишься, Жбан это десятиклассник один, Генка Жбанов. Он с прошлого года, как у Ленки титьки стали расти, в нее втюрился и сказал, чтобы к ней никто не подходил. А сам-то — зубы гнилые, дурак дураком, но здоровый. Ха, ты же зассал Ленку зимой на Новый год на вальс пригласить, может, вспомнишь? Ходил, ходил вокруг, а как поглядел на Жбана, так и испугался.

В это время Нинка Скобарева громко заявила, обращаясь к Ленке:

— Ой, ладно, и чего ты нас сюда притащила, тоска здесь смертная, мелкота мячик пинает. Пошли лучше на пляж, там хоть позагорать можно да искупнуться.

Вовка в этот момент обдумывал, что сказать своему так называемому другу. Что-то он ему не очень понравился. Настоящий друг вряд ли бы стал завидовать, что его приятель отколотил своего врага, и по поводу девиц тоже вряд ли стал бы подкалывать.

«Нет, — все же решил он, — пока нет других вариантов, будем дружить, а там посмотрим». Когда он услышал громкие Нинкины слова, то сразу понял их подоплеку.

Он вскочил и обрадованно сказал:

— Девчонки, вы на пляж, а можно и мы с вами пойдем?

Те переглянулись, как бы советуясь друг с другом, как будто только что не провоцировали мальчишек.

— Ну ладно, — снисходительно сообщила Нинка, — можете идти с нами, только, чур, ты расскажешь, как дрался с Графовым.

— А кто вам такое сказал? — удивленно раскрыл глаза Вовка. Он сделал это так естественно, что Славка засмеялся, а девочки растерянно посмотрели на него.

— Да что вы его слушаете, придуряется он, — басом сказала третья девчонка, которая была на голову выше своих подруг, и к тому же на ней, единственной из всех, был сейчас повязан пионерский галстук.