Вовка-центровой
Шрифт:
А вот дверь в раздевалку заводской команды была закрыта, но тут один из парней, видимо ходивший за водой, прошел туда и оставил дверь неплотно прикрытой.
Ругая себя за неприличное любопытство, Аркадьев заглянул туда и обомлел. Все игроки внимательно слушали своего товарища, Вовку Фомина. А тот, встрепанный, с синяком на левом виске и с прибинтованной к телу правой рукой, что-то говорил им и неуклюже левой рукой рисовал мелом на небольшой доске типа школьной. Серегин, сидя рядом с ним, что-то тем временем писал в своей тетрадке.
Борис
«Ну и дела, — подумал он, — куда это я попал? В жизни такого не видел. Яйца курицу учат! Вот, оказывается, почему он так парня за собой тянет. Нет, надо мне с ним поговорить, что, собственно, я теряю, прямо спрошу у него, что все это значит. Вот матч закончится и спрошу».
С этими мыслями он пошел обратно на трибуну.
Еще какое-то время он слушал, как сидевшие за перегородкой парни обсуждают игру и радуются забитым голам, но вот прозвучал свисток, и игроки выбежали на поле. Начался второй тайм.
Как и первый, он начался атаками команды ДЮСШ, а заводская команда больше находилась в обороне и по-прежнему внимательно опекала всех нападающих противника.
В такой игре прошло минут двадцать. И за это время нападавшим ДЮСШ так и не удалось распечатать ворота противника. Болельщики заводской команды презрительно свистели, когда те пытались зайти на половину хозяев и почти сразу теряли мяч.
Но вот Серегин, наблюдающий за игрой с бровки поля, посмотрел на секундомер и что-то крикнул своим игрокам. И тут стадион ахнул. Заводская команда резко ускорилась, парни начали перемещаться по полю, как в начале игры. А противник явно не успевал за ними.
«Неужели они смогут в таком темпе доиграть? — думал Аркадьев. — Ведь еще минут пятнадцать до конца».
Но ребята играли. И сейчас вся техника и комбинационная игра ДЮСШ проигрывала физической подготовке противника. Нападающие реально убегали от защитников, и вот уже по воротам был нанесен первый удар. Воодушевленные трибуны требовали гола, напрочь заглушив слабые голоса городских болельщиков.
Промах — мяч пролетел выше ворот. Мяч в игру вводит вратарь, отпасовывая его своему защитнику. Но у него подкатом мяч тут же был выбит набежавшим игроком, и его уже перехватил нападающий заводчан, он легко ушел от еле двигающихся защитников. Удар!
— Го-о-ол!!! — закричали трибуны. — Заводские, вперед! Давай четвертый!
Но команда Фомина уже резко сбавила темп и практически полностью перешла на свою половину поля и вновь вернулась к прежней тактике прессинга. Только теперь ей было гораздо легче, игроки противника вымотались полностью за эти несколько минут и сейчас приходили в себя, чтобы вновь организовать атаку на ворота заводчан. Однако до этого не дошло, пока они собирались с силами, свисток рефери положил конец игре.
Парни, сидевшие по соседству с Аркадьевым, орали, подкидывали вверх кепки. А потом резко засобирались к выходу.
— Давайте быстрее! — крикнул один из них еще остающимся
И начал вытаскивать из кармана сложенную велосипедную цепь.
Борис Андреевич окинул взглядом трибуны. Но ни одного милиционера в пределах видимости не наблюдалось.
Он встал и пошел в раздевалку. Когда туда зашел, ребята стягивали с себя промокшие от пота майки и трусы. По их осунувшимся лицам было видно, что последний спурт дался нелегко. Но все же здесь раздавались смех и шутки, в отличие от другой раздевалки, в которой царило гробовое молчание.
«Да, — сочувственно подумал Борис Андреевич, — после такого проигрыша не до шуток».
Он посмотрел на Серегина, тот сам был не лучше своих воспитанников. Уставший и потный, он стоял посреди комнаты и раздавал указания. Фомин сидел на скамейке и, морщась, потирал забинтованную руку. Аркадьев подошел к нему и спросил:
— Что случилось, тебя действительно специально хотели вывести из строя?
Фомин, глядя честными глазами, сказал:
— Да что вы, Борис Андреевич, это наши местные дела и к футболу отношения не имеют.
— Ну и как с рукой-то, серьезно?
Вовка махнул здоровой левой рукой.
— Да нет, просто ушиб, думаю, что послезавтра на следующую игру уже выйду как штык.
— Это хорошо, — согласился Аркадьев, — хотя, я смотрю, команда и без тебя неплохо справляется.
Вовка замялся, видимо думая, что сказать, но сидящий рядом игрок радостно сообщил:
— Конечно, мы этот вариант игры уже сто раз обсуждали и тренировали.
Под укоризненным взглядом Фомина парень заткнулся, но слово не воробей, вылетело, не поймаешь.
— Сдается мне, — задумчиво сказал пожилой тренер, — что у вас тут не так всё просто. — Он посмотрел на Серегина, который в свою очередь недоброжелательно косился на него.
— Борис Аркадьевич! — не выдержал наконец Анатолий Иванович. — Давайте сейчас я закончу, и мы с вами поговорим, а пока не отвлекайте ребят, пожалуйста.
Аркадьев коротко извинился и вышел из раздевалки. Из открытой двери с другой стороны неожиданно послышались тревожные голоса игроков ДЮСШ.
— Слышь, парни, я сейчас тут узнал! — закричал один. — Поселок нас бить хочет. За стадионом уже толпа собирается. Говорят, за то, что мы подговорили своих Фому отпинать.
Снова воцарилось молчание, на этот раз тревожное. Все знали, что в заводском поселке ребята серьезные и шутить не любят.
Из дверей вышел тренер команды и зашел в раздевалку заводчан.
— Толя, — обратился он к Серегину, — ты в курсе, что за стадионом сейчас драка будет?
Анатолий Иванович удивленно посмотрел на своего конкурента.
— Женя, ты что говоришь, из-за чего парням драку устраивать?
— А вот из-за него, — кивнул тот на Фомина, — местные считают, что его избили по просьбе или наводке наших парней. Как хочешь, так и понимай.