Вовка Грушин и другие (сборник)
Шрифт:
Я прислушался. В квартире было тихо. Я и не подозревал, что козел уже перебрался в переднюю и стоит у самой двери моей комнаты. Я на цыпочках подкрался к этой двери, тихонько снял с нее крючок, затем сразу распахнул ее и… чуть не напоролся на козлиные рога.
В следующий момент я был на середине комнаты. Козел направился ко мне. Я вскочил с ногами на подоконник. Козел подошел к подоконнику и, мотая головой, глядя на меня своим страшным глазом, хрипло заблеял. И тут я окончательно забыл про свою самостоятельность. Я отодвинулся
Во двор вошли папа и мама. Они шли не под руку, как обычно, а на расстоянии метра друг от друга. Лицо у папы было красное и очень сердитое. Уже потом я узнал, что мама испортила папе все удовольствие от поездки, потому что все время беспокоилась за меня и говорила, что у нее какое-то тяжелое предчувствие. Они уехали от полковника Харитонова, даже не пообедав, и всю дорогу ссорились.
Папа был так рассержен, что даже не заметил толпы, которая глазела на мое окно. Увидев меня, он остановился и почти закричал маме:
– На! Смотри! Целехонько твое сокровище, здоровехонько! И что вообще с ним могло случиться?
Не слушая папы, мама закричала мне, чтобы я лез обратно в комнату, что я могу свалиться. Но я не послушался.
– Дядя Терентий! Дядя Терентий! – сказали в это время в толпе. – Вот как раз товарищ подполковник. Вернулся!
Во двор вошел низенький, грязно одетый дядька с полуседой щетиной на лице, а с ним круглолицый, розовощекий милиционер. Тут папа впервые обратил внимание на толпу и как-то притих. Милиционер подошел к нему и отдал честь:
– Товарищ подполковник, разрешите обратиться!
– Пожалуйста! Слушаю!
Милиционер смущенно улыбнулся:
– Не знаешь, как и начать… Короче, вот от гражданина поступило заявление, что у вас в квартире… ну, домашнее животное.
– Что за чушь? Какое животное?
– Козел, – пояснил милиционер, зачем-то понизив голос.
– Что-о?
– Козел, товарищ подполковник.
Папа вскинул голову. Глаза его сверкали.
– Алексей! В чем дело? Что там такое у тебя?
«Ме-е-е!» – закричал козел за моей спиной.
Что было дальше, рассказывать незачем, об этом каждый догадается. Скажу лишь одно: я много вынес в тот день, но самый тяжелый удар, удар в самое сердце, постиг меня на следующее утро.
Папа был на службе, мама ушла в магазин. Мне запретили выходить. Я лежал на подоконнике и смотрел во двор. Подо мной на лавочке сидели Аглая и другие театральные деятели. Вчерашний спектакль прошел у них успешно, несмотря на то что пришлось удовольствоваться фанерным козлом. За живого козла им, конечно, тоже нагорело, но они уже забыли об этом и обдумывали новую постановку.
– Валенки для партизан достанем, полушубки найдутся, – говорил Сеня Ласточкин. – А вот портупею,
– Лешка достанет, – сказала Аглая. – У него отец военный.
– Какой Лешка! Из двадцать второй? – вмешался Дудкин. – Нет! Не достанет. Теперь ему отец ничего не даст.
– Лешка-то? У! Я ему скажу, что он самостоятельный, – он и без спроса возьмет. Я им как хочу, так и верчу.
1957 г.
«На тебя вся надежда…»
Из-за переезда в новый дом мы не сняли дачу. Я, правда, побывал в пионерском лагере, но родители мои почти все лето провели в городе. Только два раза они выезжали на природу, и каждый раз со мной в это время что-нибудь случалось.
Про историю с козлом я уже рассказал. Вторая история случилась уже в середине августа, когда папа только что получил отпуск. Знакомые предложили родителям отправиться дней на десять в байдарочный поход. Папа с мамой никогда на байдарках не ходили, им очень хотелось узнать, что это за удовольствие, но взять меня с собой они отказались.
– Дай мы сами научимся весла держать, – сказал папа. – Тогда купим на следующий год байдарку – будешь с нами плавать.
Снова родители стали советоваться, на кого меня оставить. В этот раз такой человек нашелся быстро. Мама поехала зачем-то в центр города и вернулась очень довольная.
– Все устроилось! Тетя Соня у нас поживет.
– Тетя Соня? Тихомирова? – слегка удивился папа.
– Ну да! Я ее в автобусе встретила. Она сказала, что с восторгом переберется к нам и присмотрит за Лешкой.
– С восторгом? – тем же тоном переспросил папа.
Я тоже был несколько удивлен, что за мной будет присматривать именно тетя Соня и что она будет делать это с восторгом. Она была замужем за приятелем моего покойного дедушки. Папа знал его с детства, мама – тоже очень давно, но после смерти дедушки родители бывали у Тихомировых редко, а я последний раз виделся с тетей Соней, когда мне было лет шесть или семь.
Мама объяснила, почему тетя Соня пришла в такой восторг. К ее мужу приехала куча родственников из Хабаровска, и она вынуждена была готовить на них, да мыть посуду, да водить их по магазинам. Теперь она скажет, что у нее заболел кто-то из близких, что она должна уехать, и пусть эти родственники сами моют посуду.
– Она уверена, что поладит с Лешей, – добавила мама. – Она говорит, что у нее прирожденный педагогический талант.
– А у самой детей не было, – заметил папа.
– Хорошо! – рассердилась мама. – Что тебе, собственно, не нравится? Ну, пусть она преувеличивает и у нее нет педагогического таланта. А у кого из наших близких он есть?
Папа не ответил, а мне было все равно, кто за мной будет присматривать и есть ли у него педагогический талант. Я слишком был огорчен, что меня не берут в поход.