Вовка в Троеклятом
Шрифт:
— Не надо! — Взвизгнул запорожец. — Все понял! Вопросов больше нет!
— Ну-ну. Захочешь еще что-нибудь узнать, обращайся, растолкую.
Но у хозяина больше никаких вопросов не было. Мы по быстренькому попрощались и взмыли в небо.
Я зачарованно созерцал сказочную панораму с высоты уж не знаю чьего полета, то ли птичьего, то ли ведьминого. Яна думала о чем-то своем, не предвещающем кому-то ничего хорошего. Об этом говорили периодически сжимающиеся кулачки и зловещий прищур глаз. Соловушка до сих
— Сейчас что-то будет! Всю дорогу думала, во что превратить эту тварь, все кажется мало. — Пожаловалась Яна, вылезая из ступы.
— А я думаю она не виновата, — возразил я, но сообразив, что сейчас спорить с ведьмой бесполезно и, возможно, небезопасно, обратился к Соловушке, — Вячеслав, давай помогу.
— Сам! — разбойник, раскинув руки, телом прикрыл свою законную добычу. — Сам! И спьясю сам.
В подтверждении этих слов, Соловушка умудрился без посторонней помощи вытолкнуть мешок из ступы, а затем волоком утащил золото в чащобу, бросая на нас подозрительные взгляды.
Яна более миролюбиво предложила:
— Ладно, заступник, пошли. Выслушаем эту похотливую бестию. От степени раскаяния будет зависеть и мера наказания.
Мы вошли в избушку. В горнице Клары не было.
— Вась, посмотри в комнате, — попросила Яна.
— Тюти, — сообщил через минуту кот.
— Где-нибудь прячется, — сделала вывод ведьмочка, — ничего, жрать захочет — придет.
— Вряд ли, — возразил кот.
— Почему?
— сама посмотри. — Васька кивнул на двери Клариной комнаты, — кажется, сбегла.
Яна вернулась минуты через три. Подошла к сундучку, желая проверить, не прихватила ли внученька чего-нибудь на память, но, видимо, передумала, что-то тихо прошептала, вперив взгляд в чучело ворона, потом громко приказала:
— Отомри!
— Кр-р-р…, кар-р…, кар-р! — ворон встряхнулся, расправил отекшие крылья, поочередно потряс лапами, после чего полувосторженно и полуиспуганно спросил:
— Пр-рощен? Или только потр-ребовался на время?
Яна неопределенно пожала плечами.
— Прости Карлуху, — вступился за пернатого Васька, — и так уже третий год истуканом сидит. Все видит, слышит… Я за психику его беспокоюсь.
— Сколько тебе осталось? — Обратилась Яна к ворону.
— Два года, девять месяцев и четыр-рнадцать дней, — отрапортовал Карл, — или одна тысяча девятнадцать дней, или двадцать четыр-ре тысячи четыр-реста пятьдесят шесть часов, или…
— Ладно.
— Ур-ра! Амнистия! Я пр-рощен! Да здравствует самая пр-рекр-расная хозяйка!
— Но…
— Больше никогда
— Только попробуй! Тогда узнаешь, что просидеть несколько лет чучелом, это всего-навсего кратковременный, беззаботный отдых.
— Догадываюсь. И еще р-раз тор-ржественно завер-ряю, больше никогда ни чего не совер-ршу такого, что может р-разгневать пр-релестнейшую Яну!
— Ладно. Хватит, подлиза. Где Клара?
— Умындила.
— Плагиат! — Наигранно возмутился Васька. — Мое любимое словечко! Использовалось без моего разрешения. А о гонораре я вообще молчу!
Карл слетел со своей жердочки, приземлился рядом с котом и дружески клюнул его в лоб.
— Вот! Теперь еще и прямая агрессия! — Продолжал дурачиться кот. Попадись ты мне пару часов назад, я бы с тобой по птичьи разобрался. Яна, а мы не поторопились это чучело расколдовывать? Мож, пусть еще годик послужит украшением интерьера? А то чего-то не хватает.
Он указал лапой на опустевшую жердочку.
— Хорош, Василь, — утихомирила кота хозяйка, — потом намилуетесь. Куда эта лярва сорвалась?
— Точно не знаю, но когда собир-рала шмотки, что-то бор-рмотала пр-ро Чер-ртовы Чер-ртоги.
— Из волшебных вещей ничего не прихватила?
— Клар-ра, конечно дур-ра, но не до такой же степени. Еще неизвестно, будешь ли ты р-разыскивать пр-ропавшую, обнаглевшую р-родственницу. Но вор-ровку, стянувшую потр-ребную вещь… Нет. Ничего не взяла.
— Значит, подалась к родной бабке. Хрен с ней. Без нее тьма проблем. Но если она еще хоть раз станет на пути… Карлуха, слетай, птичек в округе на шухере расставь. И чтоб докладывали о любом подозрительном движении.
Ворон, соскучившийся по любому виду деятельности, радостно, изогнув крыло, козырнул и ракетой вылетел в окно исполнять приказание. Я и Васька, по мере возможностей, помогли Яне накрыть на стол. Дождавшись расторопного ворона и уставшего, но счастливого Соловушку, наша компания праздничным ужином завершила богатый событиями день, в подробностях вспоминая все приключения.
Поздно ночью, когда уже все улеглись спать, из Города вернулся в драбодан пьянищий Серенький.
мне не спалось. Уже медведь погрузился в глубокий сон на полатях в горнице, и филин проугукал два ночи. Рядом, свернувшись калачиком, мирно, словно ребенок, тихо посапывала Яна. А я лупился в едва различимый в темноте бревенчатый потолок. И думал. Силился вспомнить старые сказки и их героев, вытесненные диснеевскими сюжетами и персонажами. Получалось плохо. В памяти всплывали разрозненные отрывки, ни чего не имеющие общего с сегодняшним положением. Прав был Серенький, когда советовал забыть все, что знаю о сказках. Ох, как прав.