Вовлеченные в грех
Шрифт:
— Конечно, нет. Я верю в любовь, но не в любовь с первого взгляда.
— А как же отец? — раскачиваясь на пятках, спросил Девон.
— А я не влюбилась в твоего отца, когда увидела его в первый раз. На самом деле он не произвел на меня никакого впечатления. Однако он оказался настойчивым, и очень скоро я поняла, насколько он отличался от других джентльменов. Он очаровал меня, и постепенно я влюбилась.
— Но если это не являлось всепоглощающей страстью, как же ты поняла, что это любовь?
Герцогиня улыбнулась, как будто воспоминания
— Это проявляется во многих отношениях и настигает тебя незаметно. Просто в один прекрасный день ты вдруг понимаешь, что улыбаешься всякий раз, когда видишь своего возлюбленного, ты не можешь себе представить пробуждение без него, потом ты не можешь представить жизнь без него.
— Не знаю, готов ли я снова влюбиться. Первый раз мне было ужасно больно, как в аду. — Девон понимал, что глупо говорить такое матери. Она потеряла любовь всей жизни, однако все же сумела справиться с болью и тоской. Что же такое есть в женщинах, что делает их такими сильными?
— Но это совсем не значит, что во второй раз произойдет то же самое.
— Возможно. Но я не собираюсь на бал. Теперь, когда я в Лондоне, у меня есть целый список людей, которых мне надо отыскать. Тем более что я снова вижу.
— Отыскать людей? — словно эхо повторила герцогиня. — Что ты хочешь этим сказать?
И Девон рассказал ей. О пропавшей жене и ребенке капитана Таннера, человека, которого он не смог спасти.
— Я нанял сыщика, чтобы отыскать их, и не получал от него сведений уже две недели. Мне необходимо знать, что происходит. А еще мне надо найти свою любовницу.
— Любовницу? — Бросив осторожный взгляд на внука, герцогиня поднялась и направилась к детской кроватке. Она положила туда малыша и со всех сторон подоткнула одеяльце.
Она напоминала девчонку-подростка, оказавшуюся в неловком положении и теребившую отделанный кружевом вырез платья, чем несказанно удивила Девона.
— Каролина рассказывала мне о довольно необычных обстоятельствах рождения моего внука, — глубоко вздохнула она, словно собирая все свое мужество. — Она сказала, что твоя любовница помогала ей до и во время родов. Еще она призналась, что спрашивала у твоей куртизанки совета, как соблазнить собственного мужа, — вспыхнула герцогиня.
Девон шагнул назад. Каро рассказала об этом матери? О Господи, неужели она подробно пересказала все, что поведала ей Энн? Нет, он не хотел это знать. И не хотел обсуждать это.
У него закралось подозрение, что мать тоже не хотела этого. Она подошла к окну, выходившему на задний двор с садом.
— Каро очень тепло отзывалась о ней, Девон. Она назвала эту женщину своей подругой и сообщила, что это она написала мне письмо. Твоя любовница написала мне, потому что ты предпочитал отмалчиваться! Должна признаться, что я была возмущена.
Девон хотел извиниться, но с губ слетели совсем другие слова:
— Не надо возмущаться. Моя любовница когда-то была леди, дочкой виконта. Она самая замечательная,
Снова иметь возможность читать — это восхитительно. В библиотеке Девон взял с полки огромный справочник «Дебретс» в кожаном переплете. Он пролистал его, чтобы найти отметку о семье Энн Беддингтон.
Девон водил пальцем по странице, пока не нашел то, что искал. Титул виконта Норбрука был присвоен в начале восемнадцатого века. Девон проследил весь список, пока не дошел до отца Энн. «Четвертый виконт Норбрук родился в одна тысяча семьсот шестьдесят восьмом году, умер в одна тысяча восемьсот восьмом, женился на Миллисент Марии де Морней в одна тысяча семьсот восемьдесят девятом году рождения. Дети: Энн Мари, родилась в одна тысяча семьсот девяносто третьем году».
На имени Энн рука Девона замерла, а сердце лихорадочно застучало в груди. Когда еще его сердце так сильно стучало в груди, если не было опасности или риска? Только при воспоминании о Розалинде. Сейчас он просто видел имя Энн, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.
Девон снова посмотрел на статью. Де Морней — фамилия семьи маркиза Роутшира. Неужели мать Энн состояла в родстве с маркизом? Энн не должна была оказаться в трущобах. Адрес нынешнего виконта, мерзкого кузена Энн, был указан: Брук-стрит.
Но когда Девон приехал к дому виконта Норбрука в герцогском экипаже и послал лакея постучать в дверь, ему объяснили, что кузена Энн нет дома. Виконт брал частные уроки по фехтованию в школе Анджело.
Девон велел кучеру везти его в школу, членом которой он являлся. Здорово будет снова взять в руки шпагу.
Глава 20
Девону было достаточно одного взгляда на кузена Энн, чтобы понять, что перед ним — задира. И ему ужасно захотелось сломать ему нос.
Однако вместо этого он разделся, оставшись в рубашке и жилете, взял рапиру и подошел к виконту Норбруку, который, вспотев и хрюкая от напряжения, старался одолеть Уильяма Мактурка, преемника Генри Анджело и теперешнего хозяина школы. Джентльмены, находившиеся в огромном тренировочном зале, в изумлении глазели на происходящее и подталкивали друг друга локтями. Очевидно, уже весь Лондон знал, что к герцогу Марчу вернулось зрение. Даже Мактурк, скрестив рапиры с Норбруком, с удивлением оглянулся на Девона.
Виконт кольнул кончиком рапиры в куртку наставника.
— Первая кровь, — торжественно провозгласил он. У Себастьяна были тщательно взбитые светлые кудри и типичная для «белокурого мальчика» привлекательная внешность, за которой скрывалось черное сердце.
— Ученик одержал победу над мастером, — торжествующе выкрикнул Норбрук и нахмурился, сообразив, что его оппонент смотрит ему через плечо. Кузен Энн повернулся, явно рассерженный тем, что его победу проигнорировали, и мгновенно сделал шаг назад.