Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы

Захарова Мария

— Хватит недомолвок, — застонал Лутарг, привалившись к стене.

Голова и тело возмутились из-за передвижения — в боку кольнуло, а звон в ушах усилился.

— Какие уж тут недомолвки. Мужики в харчевне как увидели, что каратель перед тобой склонился, посчитали за лучшее сюда засадить, вдруг чужаком окажешься. Сами разбираться не стали, только отключили исподтишка, а назавтра коменданту сдать собираются, чтобы он сам соображал нашего ты роду или шисгарского.

— Да, и какого же я рода, Сарин?

В

ожидании ответа, цепкий взгляд Лутарга остановился на маленькой дверце, ведущей в темницу. Чтобы пройти сквозь нее такому мужчине, как Тарген нужно было согнуться в три погибели.

Со своего места преграда показалась заключенному хлипкой и ненадежной.

"Посижу и попробую сломать, если засова нет", — подумал он, возвращаясь мыслями к старику и его тайнам.

— Что ты помнишь о своем детстве, Тарген? — сорвался неожиданный для мужчины вопрос с губ старика.

— Это не то, о чем я хочу вспоминать, — нахмурился Лутарг, отгоняя прочь непрошеные образы, вырвавшиеся из задворок памяти.

— Того, что было до Эргастении? — уточнил Сарин.

— Ничего, — просипел мужчина, мысленно возвращаясь в свой самый страшный кошмар.

В том сне были теплые и мягкие руки, которые обнимали его и гладили по голове. Были слова, произносимые ласковым голосов — "вырастешь и станешь похожим на отца". А потом все исчезало, и он бежал. Бежал, что было сил, стремясь найти и догнать, вот только не находил никогда.

— У меня не было детства, — для чего-то добавил Лутарг, стравившись с душевной болью.

Только это много раз пережитое во снах полувоспоминание могло расстроить мужчину настолько сильно, чтобы в груди что-то сжалось. Все остальное он давно перешагнул.

— Было, Тарген. Было, — ответил ему старик.

Если бы не тихий скрежет за дверью, Лутарг вероятно взорвался бы, но шум мгновенно вернул ему утраченное было хладнокровие. Мужчина подобрался, мышцы напряглись, готовясь к броску. Рядом затаил дыхание Сарин.

— Эй, вы! — донесся до пленников приглушенный женский голос. — Я сейчас вас выпущу.

— Хозяйка, — с облегчением выдохнул старец, пододвигаясь к двери.

Снаружи доносилось какое-то копошение и переговоры, но говорили слишком тихо, чтобы Сарин мог разобрать.

— С кем-то.

— Тихо, — шикнул на своего спутника Лутарг.

В отличие от старика, он отлично слышал, о чем шла речь. Его слух был более остр. Сарин же своими комментариями лишь мешал ему.

Мать и дочь решали, чем им поддеть засов, застрявший в пазухах.

— Надо кого-то чтобы на дверь налег, так не вытащим, — услышал мужчина хозяйкино сетование.

— Может, батюшку позвать? — предложила Нала.

— Ш-ш-ш, глупая. С мужиками он. Не поняла что ли?

— Но как же? Не станет отец…

— Молчи лучше, — шикнула на дочь женщина.

Прислушиваясь к их

разговору, Лутарг поднялся и, отстранив старца от двери, ухватился за перекрестье.

— Тащите, — приказал он женщинам, а сам потянул дверь на себя.

Бруски заскрипели, но не оторвались. Несмотря на вид, дверь была сделана на совесть. Крепкой оказалась.

Когда засов с глухим стуком приземлился на пол, Лутарг толкнул дверь, и она с громким визгом поддалась.

— Смазать не мешало бы, — проворчал Сарин, переживая, что на шум набежит народ, но все было тихо.

Стоило мужчинам выбраться из застенков, хозяйка постоя, тут же вручила старику сверток, на поверку оказавшийся холщевым мешком.

— Ваши вещи. Нала все собрала. И еды немного, — зашептала женщина, опасливо косясь на Лутарга.

Насколько бы велика не была ее благодарность за спасение дочери, страх оставался страхом, а бояться этого незнакомца определенно стоило, рассудила для себя хозяйская жена.

— Пока не рассветет, они к коменданту не пойдут, побоятся. Посему вам надо выйти из города, как только ворота отворят. Лучше через западные. Там поутру скот на пастбище гонят. Народу много. Вот с ними и пройдете незамеченными. И сеновальня рядом — будет, где укрыться. А теперь идите, и нам пора, пока не хватились, — под конец своей торопливой речи подстегнула она мужчин.

На протяжении всего напутствия, Лутарг старался на женщин не смотреть, а чтобы занять себя, забрал у старца сверток и принялся его разбирать.

Сперва мужчина достал свой плащ и тут же накинул его на плечи, пряча голову под капюшоном. Потом передал Сарину его одежду. Также в мешке оказались булка хлеба, сыр, жареное еще теплое мясо, бутыль с какой-то жидкостью, две рубахи, нарезанные на бинты тряпицы и баночка с мазью.

Прежде чем Лутарг успел удивиться вслух, на его невысказанный вопрос ответила Нала.

— Я положила, — смущаясь, пробормотала девушка, пристально наблюдавшая за действиями мужчины. — Пригодится вам.

Тарген с признательностью кивнул, но глаз на благодетельницу так и не поднял. Кому, как ни ему знать, какое впечатление производит на других людей его взор. Он и сам-то испугался, когда впервые посмотрел на себя, что о посторонних говорить.

Единственным, за всю его жизнь, кто даже не вздрогнул, был Сарин. Это стало главной причиной, по которой Лутарг доверился старику. В его взгляде не было страха, будто тот уже где-то видел подобное.

— Все, идите, идите, — торопила их хозяйка, указывая рукой на лестницу. — Спуститесь, и вправо до конца улицы, а там вдоль стены до ворот. Сеновальня прям у загонов. Мимо не пройдете.

— Спасибо тебе, женщина… — принялся благодарить пожилой человек.

— Идите, и не ворачивайтесь, — остановила его женщина. — Боги с вами.