Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
Шрифт:
Возвращение сестры ровно через год с момента исчезновения, навело Матерна на мысль, что он ошибался, а проявившая вскоре беременность — лишила последних иллюзий. Давнишний разговор об откупе всплыл у него в голове и уже не покидал до самых родов, заставляя молодого человека нервничать и тревожиться. Как оказалось, не зря.
Пока сестра бледнела и распухала, вынашивая ребенка, сын пытался воздействовать на отца, чтобы поторопить собственное признание единственным приемником, но Кэмарн каждый раз откладывал обряд. Это раздражало, лишая
А сейчас, узнав о провозглашении новорожденного одним из возможных наследников, Матерн был взбешен.
— Внук? Какой внук?! — вскричал мужчина, побагровев еще больше. — Это непонятное отродье неизвестно от кого появившееся на свет не может быть твоим внуком! Ты на него смотрел? Он же… — захлебнувшись собственным гневом, Матерн не договорил.
— Видел, и принял его. Повторяю еще раз. Тарген мой внук, сын моей дочери и твой племянник. Тебе придется смириться с этим, Матерн!
Кэмарн все также голоса не повышал, несмотря на то, что Матерн провоцировал его. Он лишь только сделал ударение на имени, взывая к сыновнему достоинству. Вейнгар не хотел ссориться с собственным ребенком. Мужчина надеялся, что мальчик поймет его и, в итоге, согласится с принятым решением. В глубине души он верил в то, что сын перешагнет через личные амбиции во благо всего народа. Лураса же смогла!
— Я, как правящий вейнгар, решил так, и это мое право. Ты обязан подчиниться! — Кэмарн опередил сына, собирающегося продолжить спор. — Тарген член нашей семьи. На этом все!
— Твоей семьи, но не моей! — прорычал Матерн прежде, чем выскочить из комнаты.
Дверь с грохотом захлопнулась за ним, но мужчины успели услышать, как молодой человек сыпет проклятьями на головы стражников, нечаянно преградивших ему дорогу.
— Он смирится, — сказал Сарин, чтобы успокоить своего господина.
— Я надеюсь, — ответил Кэмарн, расстроено качая головой.
Сейчас уверенности в этом он не ощущал.
— Так будет лучше для всех, — чуть слышно добавил вейнгар. — В первую очередь для него самого.
Лутарг выдохнул, когда дверь в комнату закрылась за хозяином постоялого двора. Первым делом повязка слетела с глаз, и молодой человек требовательно посмотрел на Сарина.
— Хорошо все. Ужин, вода — все будет. Вот только…
Старик посмотрел на Литу, присевшую на стул и распутывающую затянувшиеся завязки плаща.
— Вниз спустимся, — поспешно отвернувшись, ответил Лутарг.
Как бы девушка сейчас не выглядела — грязной, мокрой, усталой, воображение тут же нарисовало ему вид обнаженных ног и обтянутых серебристой тканью бедер. Если бы это помогло, Лутарг бы ударил себя и Сарина за одно, чтобы не касался задремавшего желания. Он и так слишком часто отпускал привязь собственных фантазий, чтобы позволить чужим напоминаниям подстегивать их.
— Я быстро, — пробормотала Литаурэль, справившись с плащом. — И вам не обязательно уходить, ширма есть.
Она указала на деревянную
— Мы оставим тебя, — хрипло выдавил он, с чрезмерным усердием накинувшись на узелок возле горла.
— Как скажешь, — пробормотала Литаурэль, не понимая причину его напряженности.
— Без нас из комнаты не выходи, — предостерег девушку Лутарг, заставив себя переключиться с притягательных картинок, рожденных ее предложением. — Заодно раздобудем тебе другую одежду, — закончил молодой человек, все также не глядя на юную спутницу.
— И на счет лошадей узнаем, — предположил Сарин, сдерживая улыбку.
Еще в Шисгарской крепости он заметил искры взаимного притяжения, вспыхивающие между молодыми людьми. Иногда они были настолько яркими, что слепили старика, возвращая в дни давно минувшей юности, окрашенной жаркими стремлениями и жаждой женского тела.
Сарин по себе знал, что в случае, подобном их, сопротивление не может быть долгим. Невозможно бесконечно сдерживать себя, избегая прикосновений и взглядов, когда тело бунтует и требует единения.
"Вопрос времени", — думал старик, занимаясь собственной одеждой. И ему казалось, что ждать осталось недолго.
Робкий стук заставил их всех отвлечься от дум и обратиться в сторону вошедшего. Лутарг, занятый борьбой с самим собой, забыл, что стоит без повязки и устремил взгляд на дверь.
Парнишка вкатил в комнату пустую деревянную бадью и, пристроив ее возле ширмы, оглядел находящихся в комнате. Когда его взгляд остановился на Лутарге, рот паренька приоткрылся в немом крике, в глазах загорелся страх, а тело напряглось, готовое рвануть к выходу, вот только Сарин оказался у него на пути, вынуждая остаться на месте.
— Я… я не… не делал так… — принялся лепетать он, прячась за принесенной бадьей для купания.
Сперва никто из взрослых не сообразил, что случилось с посыльным, а затем в Лутарге шевельнулось узнавание.
— Не ходил к реке? — сурово уточнил он.
— Да… я больше не…
— Рад, что мы поняли друг друга. Уговор помнишь?
— П-помню, — мальчик вцепился в край бадьи, словно она была его единственным спасением.
— Тогда еще один. Ты мне в глаза не смотрел и никому не скажешь об этом, — с тихим предостережением закончил свою речь молодой человек.
— Я не… — краска отхлынула от лица паренька, а глаза расширились еще больше. — Я больше…
Он не договорил, а испуганным зайчонком метнулся к двери. Врезавшись по дороге в старца, отскочил в сторону и, толкнув ничего не понимающую Литаурэль, вылетел за дверь, чтобы попасть в руки проходящего мимо постояльца.