Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Шрифт:
Никогда в своей жизни первый из Истинных не видел Нерожденную в состоянии безотчетной боязни. Ему всегда казалось, что Риана вовсе не подвержена страху, что подобное явление изначально не соотносимо с ее природой. Осознание того, что он ошибался, спокойствия не добавляло.
Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Ираинту, которая наверняка начнет противиться его ночному походу к Риане или - еще хуже - станет предлагать себя в сопровождающие, Антаргин выбрался из постели и натянул на себя рэнасу. Приводить ее в надлежащий вид не стал, лишь немного подтянул шнуровку, чтобы одежда не расходилась по швам. Бесшумно выскользнув
Когда Перворожденный преодолел, наконец, бессчетное количество ступеней, ведущих к средоточию жизненных сил Нерожденной, и достиг вожделенной стены, зов Рианы не просто бурлил в нем, а превратился в подобие не проходящего зуда, игнорировать который было невозможно. Эта небывалая настойчивость не только пугала Антаргина, но и доводила до отчаяния. Она будто бы надрывно кричала - случилось непоправимое.
Едва рука Перворожденного легла на камень, черная бездна поглотила его. Переход получился настолько стремительным, что мужчина оказался дезориентирован и некоторое время приходил в себя, не замечая метаний Нерожденной. Сумел собраться лишь на последней фразе "необходимо вернуть", упустив смысл всего предшествующего.
– Что вернуть?
Вопрос Антаргина видимо поставил женщину в тупик, ибо Риана, спирально взвившаяся под потолок, зависла там на несколько мгновений в ошеломленном молчании, а затем с рокочущим: "Рьястора!" - обрушилась к его ногам. Теперь настала очередь Перворожденного недоуменно смотреть на восстающую из воды деву и пытаться вникнуть в значение ее слов.
– Вернуть рьястора? О чем ты? Как ты это себе представляешь?
– пораженный сверх меры Антаргин даже забыл оплести ее сутью Повелителя стихий, и Риана продолжала то воспарять искрами, то осыпаться сверкающим покрывалом или же закручиваться встревоженным вихрем.
"Собрать… соединить силу духа. Рьястор должен обрести былую мощь, иначе они разрушат нас… Они уже начали. Уже добрались до вместилища… Нельзя допустить, чтобы тагьери утратила себя. Она предупреждала меня о… Предупреждала! А я…"
Она даже не говорила. Поток лихорадочно мечущихся мыслей Нерожденной вспыхивал внутри Антаргина, еще больше запутывая мужчину. Понять о чем идет речь, не было никакой возможности. Кто такие они? Что начали? Кто предупреждал? Все это являлось для мужчины одной сплошной тайной, пока не имеющей разгадки.
– О чем ты говоришь?!
– не выдержав, вскричал Перворожденный, а взбудораженный дух, припав к полу, негромко заворчал, также требуя ответа. Ожидание неприятностей постепенно перерастало в манию.
– О нашей матери!
– Риана сорвалась на визг. Он болезненно резанул по ушам, и рьястор ответил протестующим рыком, вздыбив шерсть и сверкнув глазами, как бы предупреждая тем самым, что не нужно так поступать с ним.
"Матери?" - успел подумать Антаргин прежде, чем в висках застучало "приемной". У Нерожденных есть мать, пусть даже приемная? Открытие шокировало.
– Я о многом должна рассказать тебе, - сокрушенно прошелестела Риана и, собравшись в призрачную фигуру, попросила: - Удержи. Долго.
Антаргин послушался, позволив рьястору заняться делом и попутно настраивая себя на самое худшее. От Нерожденной, пребывающей в подобном
Это был самый страшный сон в ее жизни!
– решила Литаурэль, еще не открыв глаз, но уже понимая, что кошмар остался позади. На всякий случай девушка потянулась вглубь себя и, обнаружив пульсирующую силу духа, окончательно успокоилась. Вся эта безумная беготня за тагьери ей приснилась!
Довольно улыбнувшись, Лита потянулась всем телом, ощущая, что ворсистая ткань окутывает ее с головы до ног и приятно ласкает кожу. Захотелось скользнуть обратно в объятья сна, но только безмятежного и счастливого. Девушка даже зажмурилась поплотнее, всерьез раздумывая над этой идеей.
Исполнить задуманное ей помешал дразнящий аромат чего-то съедобного. Литаурэль не смогла определить, что это было, но особо не расстроилась. Зверский голод тут же заявивший о себе, утверждал, что столь приятный запах обязан принадлежать чему-то крайне аппетитному и безумно вкусному. Желание нежиться в постели мгновенно покинуло ее. Подстегиваемая ворчанием живота, Истинная вынырнула из-под одеяла, намереваясь найти дурманящий разум источник.
Незнакомая обстановка открывшаяся ее ищущему взору, настолько огорошила юную тресаирку, что девушка несколько раз моргнула прежде, чем поверила собственным глазам. Мазаный пол, укрытый плетеными ковриками, грубо сколоченный стол и три высоких табурета по обе стороны от него, маленькое оконце, прикрытое узорчатой занавесью - ни в коей мере не напоминали покои, отведенные ей матерью Лутарга во дворце вейнгара. Лита встревожено нахмурилась. Былой сон требовательно напомнил о себе. Провозглашение Таирии руаниданой, встреча с Окаэнтаром, побег, боль потери - все разом навалилось на Рожденную с духом, лишив возможности дышать и видеть. Комната поплыла перед глазами, и Лита без сил рухнула обратно на кровать.
Страх и паника, которые она гнала от себя проснувшись, вновь закружили Истинную в своем опустошающем вихре. Щемящее чувство утраты рвало грудь, воскрешая желание взвыть посаженным на цепь зверенышем. По телу прошла конвульсивная дрожь, напоминающая о нескончаемом лабиринте, стремлении обрести и обязательной потере, поджидающей за поворотом. Сама не осознавая того, Лита всхлипнула и сжалась в комочек. Спрятаться, забиться в нору - стучало сердце.
– Ну что такое?! За водой сходить нельзя!
– встревоженный женский возглас вернул Литаурэль в чувство.
Девушка посмотрела на вошедшую. Женщина, ухоженная, в ярком жизнеутверждающем наряде, с волосами, заплетенными в две толстых, длинных косы, перекинутых через плечо, стояла на пороге с ведерком в руке и осуждающе смотрела на Рожденную с духом. От одного ее вида Лите мгновенно полегчало.
– Кто вы?
– еще подрагивающим от переполнявших ее отрицательных эмоций голосом вымолвила Истинная, чуть приподняв голову с подушки.
– Спасение видать, если кто-то перестанет заниматься уморством и соизволит принять помощь, - бубнила женщина, сливая принесенную воду в деревянную кадку, стоящую возле двери.
– Хитара я. Знахарка местная, - добавила она, когда ведро опустело, и было опущено на пол.