Вой лишенного или Сорвать покровы с богов
Шрифт:
– Иметь и потерять, - ответил себе Перворожденный.
В отличие от остальных Истинных у него было, о чем сожалеть, помимо раздолья. Самое родное и близкое, отчего он никогда не откажется! Что заберет с собой, вопреки всему. И неважно, как придется расплачиваться!
Хотел ли он когда-нибудь любви? Искал ее? Жаждал?
Нет! Не хотел, не искал, но получил в дар от среброкудрой девы. Первый из Истинных честно признавался себе в этом.
Он понимал, что навязчивое стремление обрести привязанность Рианы не было только его, собственным. Сам по себе, как Рожденный с духом, как мужчина он не
Вот с Лурасой - все иначе. Здесь он просил. Он умолял принять. Именно он, не желал расставаться. Он - мужчина, боялся потерять!
– И потерял…
Грудной шепот, от которого щемит сердце услышавшего, устремился в рассветную ночь. Подхваченный игривым потоком, он облетел стены замка, поплутал в оконцах бойниц, соскользнул по скале в ущелье и там растаял среди шелеста зеленой листвы. Антаргин вздохнул.
Нить связующая его с Нерожденной накалилась до предела. Безумные страх, боль, жалость, перетекали по ней от Рианы к Перворожденному. Единым целым они ждали конца своего мира, готовые ступить в безликое ничто. Просто исчезнуть в его пустоте. Потерять себя и все то, что ценили.
– Антаргин?
Хриплый со сна голос Ираинты врезался в него, подобно клинку, вошедшему по рукоять в податливую плоть. Перворожденный задохнулся, впервые ощущая себя сраженной птицей, камнем падающей на землю. Земная твердь закружилась перед глазами. Рьястор в его душе заревел, свиваясь в клубок спасительной энергии.
– Все хорошо, Ираинта, - выдавил мужчина в то время, как в груди зарождался надрывный крик.
Он не хотел терять! Сейчас не хотел!
– Ты почему там? Не в постели?
– Встречаю новый день. Спи, - ответил он, мертвой хваткой вцепившись в подоконник.
– Рано. Хочешь, отвар принесу?
– с тревогой спросила ротула, вглядываясь в мужской силуэт.
По небу пошла рябь. Чернеющее тело скал, шевелюры деревьев, синеющая высь, пух облаков - все смешалось, образуя неясное, мутное пятно. Суть рьястора рванула из глубины его существа, устремляясь к Нерожденной, подпитывая силы истощенной матери.
Очередная попытка отсрочить неизбежное сокращение. Несбыточная мечта!
Антаргин сжал челюсти - до скрипа, до боли в зубах, до ломоты. Скрежет оглушал его. Зыбь за окном дробила кости, и ноги подкашивались, отказывая держать. Сердечный набат рвал грудь, а на глаза навернулись слезы. Сил почти не было.
Но ток крови продолжал бурлить - держись. Пока еще ты можешь. Еще раз вытерпишь! В последний раз отстоишь то, что так хотел изменить!
– Нет, Ираи. Спи. Я нормально, - выдавил он сквозь зубы, и кусок каменной крошки остался в руках.
– Не дай боги кому-нибудь такое дитя. Ты хуже…
Продолжить Ираинта не смогла. Последний удар преданного сердца застал женщину в шаге от любимого не-сына. Ее рука в последнем касании скользнула по гладкой ткани рэнасу и безвольно упала, когда спящий в ротуле дух вырвался наружу. Больше она ничего не видела и не чувствовала. Тело женщины скошенной травой повалилось на пол.
Вопль Антаргина
Риан позволил себе немного расслабиться, когда настырный отпрыск любимой сестренки закрыл глаза и сделал вид, что ничем, кроме отдыха, не интересуется. Кривая улыбка, появившаяся на губах Нерожденного в момент выходки рьястора, сошла с лица, вернув тому крайне сосредоточенный вид. Под пристальным изучающим взглядом синих глаз он чувствовал себя более чем неуверенно, а в связи с утерей контроля над сбежавшей тресаиркой это неимоверно выводило из себя.
Любые сомнения были для Риана подобны заблаговременному признанию поражения. Словно, идя к цели, он изначально настроился на провал. А неудачи мужчина не приемлил, считая себя выше обстоятельств и чужих желаний. Как-никак Богу подвластно абсолютно все!
За долгие годы своего существования он не раз убеждался в этом. Из всех его планов только один оказался сорван, и то лишь потому, что вмешались силы подобные его собственным - силы сестры. Если бы не глупейшая блажь Рианы, он бы уже давно открыл проход и заявил свои права на место среди предвечных основ. Стал бы сильнейшей из них, как того заслуживал!
На мгновенье прикрыв глаза, Риан потянулся к кариалу, чтобы оценить состояние Повелителя стихий. Рьястор исходил злобой и, при желании, вполне мог устроить небольшое землетрясение, но отчего-то сдерживал себя. Подобная выдержка казалась странной. Насколько мужчина помнил, подавлять свои эмоции не в его правилах.
"Есть над чем поразмыслить", - подумал он прежде, чем вернулся к поискам Истинной. С каждым днем ему становилось все сложнее отыскивать ее след. Ошейник постепенно терял силу.
На время отрешившись от остальных забот, мужчина закрыл себя от всех сознанных им творений, кроме одного - того, что было на Рожденной с духом. Слабая пульсация, которая ощущалась Нерожденным до выхода из себя Повелителя стихий, усилилась. Почти невидимая нить обрела четкие контуры и направление.
Но не это поразило мужчину. Вернее, не столько это, сколько другое. Вернувшаяся связь не подчинялась его контролю, она принадлежала той, на ком находился ошейник. Именно она тянула Риана к себе, подавляя его волю и вынуждая идти навстречу. Причем воздействие это было настолько сильным, что Нерожденный оказался не в состоянии противиться ему. Захваченный в плен невидимой рукой, оплетенный чужим желанием, Неизменный правитель рианитов оторвался от камня, который подпирал с момента остановки на ночлег, и устремился к расседланному жеребцу. Та, что ждала его на другом конце нити, не терпела проволочек.