Вояж перемен
Шрифт:
Эти слова, казалось, окутали Эмили, словно бальзам. Она провела столько времени в поисках ответов – идеального бизнес-плана, идеальных отношений, идеального будущего. Но, возможно, настоящая красота заключалась именно в вопросах, в неопределённости.
За обедом Эмили оказалась за столом напротив Ивы в светлом ресторанчике на палубе под открытым небом. Стол был накрыт безупречно белой скатертью, а над головой нависала пергола, увитая жасмином, чьи нежные цветы источали тонкий сладкий аромат, смешиваясь с морским бризом. В воздухе звучал негромкий гул голосов других гостей, изредка
Обед начался с маленького комплимента от шефа – кусочков брускетты с наследственными томатами, свежим базиликом и каплей бальзамического соуса, сверкавшего на солнце, как тёмный янтарь. Ива тепло улыбнулась, разливая в бокалы охлаждённое провансальское розе, которое переливалось, словно жидкий свет.
Когда принесли основное блюдо – кремовую буррату с жареными черри-томатами, зелёным, как изумруд, оливковым маслом и ломтями хрустящего хлеба, – Эмили поняла, что обстановка питала душу так же, как еда – тело.
Ива, с её неизменной энергией и обаянием, начала рассказывать.
– Знаешь, – мягко, но оживлённо заговорила она, – когда я была моложе, я никогда не думала, что моя жизнь приведёт меня сюда. В Чикаго я представляла, что останусь поближе к дому, возможно, открою пекарню или стану учителем. Но после того, как я получила диплом по гостиничному делу, мне захотелось приключений.
Её улыбка стала чуть задумчивой, пока она крутила в руке бокал.
– Всё изменило одно объявление о работе – глянцевая фотография круизного лайнера, скользящего по Эгейскому морю. Там обещали путешествия, приключения и возможность встретить людей со всего мира. Я не смогла устоять.
– И так ты оказалась здесь? – спросила Эмили, увлечённая рассказом.
Ива кивнула. – Да, я подала заявку просто так, наугад. И вот, прежде чем я успела осознать, я уже сидела в самолёте, летящем в Италию. Первый день в Генуе был одновременно волшебным и пугающим. Я никогда не была так далеко от дома. Но как только я ступила на корабль, почувствовала, что это моё место. Это был словно плавучий город, и каждый день открывал новую главу.
Она замолчала, оторвав кусочек хлеба и обмакнув его в оливковое масло.
– Именно в Генуе я и встретила его – Маттео. Он был итальянцем, старше меня и невероятно обаятельным. У него был такой талант заставить вас почувствовать, что вы самый интересный человек в комнате. Мы влюбились быстро. Слишком быстро, наверное.
Эмили подалась вперёд, очарованная историей Ивы. – И что случилось потом? – спросила она.
Выражение Ивы смягчилось, голос окрасился смесью ностальгии и сожаления.
– Мы поженились год спустя. Это был вихрь – красивый, хаотичный, полный обещаний. Но я всегда была в разъездах. Работала на кораблях, гналась за продвижением, старалась доказать свою состоятельность. Маттео хотел детей, дом, совместную жизнь, которая была бы укоренённой. И я этого тоже хотела – или, по крайней мере, думала, что хотела. Но всякий раз, когда я представляла себе, что оставляю море, мне казалось, что я теряю часть себя.
Её взгляд устремился к горизонту, где море искрилось под полуденным солнцем.
– Годы шли, и мы отдалялись.
Эмили почувствовала тяжесть воспоминаний, когда Ива сделала ещё глоток вина.
– А потом однажды, – продолжила Ива, её голос стал тише, – он сказал мне, что влюбился в другого. В мужчину.
У Эмили перехватило дыхание. – О, Ива, – мягко сказала она. – Это, должно быть, было так больно.
– Было, – призналась Ива. – Но не потому, что он полюбил кого-то другого, а потому, что это заставило меня столкнуться с собственной правдой. Мы держались за иллюзию, и это сломало нас обоих. Он оказался достаточно смелым, чтобы быть честным с самим собой. А я… – Она замялась, потом покачала головой. – Мне потребовалось больше времени, чтобы осознать это.
– Какую правду? – осторожно спросила Эмили.
– О том, что я гналась за чем-то, что не могла определить, – ответила Ива. – Я не была готова осесть – ни с ним, ни с кем-то ещё. Море стало моим домом, моим убежищем, моим миром. Оно научило меня отпускать, принимать, что некоторые вещи не предназначены для вечности.
Они на мгновение замолчали, прислушиваясь к звуку волн, заполнявших пространство между ними.
Когда их разговор углубился, подали десерт – панна-котта с ягодами и тонкой прослойкой мёда. Кремовая текстура таяла у Эмили на языке, а сладость идеально уравновешивалась с лёгкой кислинкой фруктов. Ива взяла ложку и улыбнулась.
– Раньше я ненавидела окончания, – сказала она. – Но теперь я вижу в них замаскированное начало.
Эмили кивнула, её мысли унеслись к Марку и главам, которые она ещё не закрыла.
– Именно поэтому я здесь, – сказала она. – Чтобы понять, как отпустить.
Ива протянула руку через стол и накрыла ладонь Эмили своей, её прикосновение было тёплым и уверенным. – Море умеет этому учить, – сказала она. – Оно огромное и непредсказуемое, но в то же время постоянно. Оно напоминает тебе приспосабливаться, отпускать то, что ты не можешь контролировать, и принимать то, что можешь.
Они закончили обед в дружелюбном молчании, пока солнечные лучи танцевали на тарелках, а солёный ветер унёс их невысказанные мысли в море.
Когда Эмили возвращалась в свою каюту, она почувствовала, будто груз свалился с её плеч, не только с тела, но и с сердца. Этот день, со всеми его вкусами и историями, ощущался подарком. Напоминанием о том, что даже в умении отпускать можно найти красоту.
Вечер опустился подобно бархатной шторе, окутывая корабль мягким светом ожидания. Великолепный обеденный зал главного ресторана, воплощение морской элегантности, ждал своих гостей. Хрустальные люстры, подвешенные, словно пойманные созвездия, разливали мерцающий свет по отполированным столам из красного дерева. Бархатные занавеси глубокого сапфирового цвета обрамляли окна от пола до потолка, открывая вид на бескрайнее Средиземное море, ставшее чернильно-чёрным с серебряными бликами звёзд.