Войлочный век (сборник)

Толстая Татьяна Никитична

– Покупай, – настаивал голос.

– Он стоит двести долларов! – закричала я. – Китайский! Двести! Они обнаглели!

Я напомню, что на дворе стоял 1993 год, и двести долларов – это было как сейчас 350, а то и больше. Конечно, я его купила. Внутренний голос, как мы все знаем, имеет свой разум, свои резоны, свою, скрытую от нас, логику; он управляет нашей жизнью, ведя нас куда-то вон туда. Если его слушать – необязательно придет счастье. Но если не послушаться – счастья точно не будет.

Вот, например, он отлично знает – в отличие

от вас – кого вы должны любить.

– Люби вот этого, – говорит он.

– Чего это? – думаете вы.

– Люби его! – говорит голос.

– Да с чего это? Он какой-то некрасивый!

– Люби, – говорит голос. – Все красавцы померкнут, будут, как пыль на ветру.

– Да у него характер какой-то противный.

– Люби, и увидишь: это лучший характер на свете.

– И шутки у него дурацкие!

– Будешь веселиться, даже вспоминая! Хохотать будешь!

– Да это бесперспективно! Я не буду счастлива!

– Будешь любить – будешь счастлива, – говорит голос.

И так именно и случается.

Так вот, купила я свитерок и дома рассмотрела. Все в нем было неправильно. Он был плотный, двойной, что ли, вязки, с изнанки красивее, чем с лицевой стороны – серо-шалфейный, такой всякий бы схватил. Но лицевая сторона была откровенно оливкового цвета, именно цвета фаршированных оливок, грудой наваленных в тазике в кулинарном отделе магазина. Так что надевая его, я чувствовала, что он нафарширован мною. Крой у него был свободный, сверху шире, чем внизу, честно говоря, это был мешок. К моему цвету лица он тоже был не очень. То есть так: пока я его не надевала, цвет лица у меня был хороший. А как только я фаршировала собой этот китайский мешок – так цвет лица у меня необъяснимо портился.

Я стала его носить. Он был теплый, но в нем было совершенно не жарко. Он был мешком, но его как-то получалось носить с чем угодно. Снимать его не хотелось. Он не мялся. Он не пачкался. Наконец я постирала его, – постирала, встряхнула, и он высох. Гладить его было не нужно.

В какой-то момент у него, как у всякого кашемира, на груди и рукавах появились катышки.

– Ага! – подумала я. – Ты все-таки такой же, как все.

Взяла бритвенный станочек и побрила свитер. Больше катышки не возникали.

Я носила китайское чудо год, два, три, и он мне стал надоедать. Сколько можно?

– Почему ты не синий? Почему не шоколадный? – спрашивала я с раздражением. Я покупала себе другие вещи, красивее, моднее и лучше, но проклятый свитер все время попадался мне под руку в шкафу и предпочитался. Я засунула его в шкаф подальше. Он выходил из глубин и надевался на меня. Тогда я решила уничтожить его. Для этого я спала в нем – как раз стояла зима и в доме было холодно. Кашемировый свитер, если в нем спать, уже через неделю можно выбрасывать. Но мой ничто не брало.

Шли годы. Да чего годы, десятилетия шли. Я уехала из Америки в Москву, где у меня было много полок в шкафах и много разнообразных кофточек и свитеров.

Оливковый затерялся среди них. Периодически я перебирала и перетряхивала свою одежду, и часто оказывалось, что в шкафу орудовала моль, кормя своих деточек лучшими кусочками моих приобретений. Оливковый свитер эти скоты обходили стороной.

Наконец, внутренний голос сказал мне:

– Ну хорошо. Пойдем на крайние меры. Свари его в стиральной машине. Потом отжим на самой большой скорости. А потом в сушильную его, и пусть он там часок покрутится.

Мысль была интересная: я только что так загубила другой свитерок, любимый и ценимый. После стирки в машине он стал размером 20x20 см, то есть и на котенка не налез бы. От горя и ужаса я даже закричала. Это вот, представить, если муж пошел в магазин весь такой высокий и красивый, а вернулся росточком с полугодовалого ребенка. Хотя и купил все правильно, как было велено.

И я сварила оливковый, как мне подсказал внутренний голос. Вы уже догадались. Он не дрогнул. Чуть, может быть, плотнее стал, но если не знать, каким он был в юности, то и не скажешь, где он побывал.

Заплатила я за него в свое время 200 долларов. То есть за 22 года – разделите там в столбик, – это получается меньше десяти долларов в год он мне обошелся. Я не понимаю китайцев. Как у них рост экономики при таких раскладах получается? Так, а мне что делать? Это навеки, да? И, судя по всему, отдать его бомжам или другим нуждающимся не получится. Он вернется, он меня найдет, он придет, ночью, вскарабкается по стене дома на высокий мой этаж, распластается за окном, раскинув рукава, нашаривая форточку, щель в откинутой фрамуге, приоткрытую для воздушного тока створку окна. Такая вот любовь.

Витя

Все равно болею, делать нечего, читаю интернет. Что узнала?

Ельцин умер в 1996 году, а до 2000 года правил его двойник. Власти скрывают. Ну, это мне еще когда таксисты рассказывали. Это общеизвестно. Царя в России обязательно подменяют. Петр Первый съездил на запад, в Англию и Голландию, и его там подменили. Вернулся совершенно другой человек.

Емельян Пугачев тоже был на самом деле Петром Третьим, но власти скрывали. Про Александра Первого, который не умер, а стал Федором Кузьмичом, тоже все знают, даже говорить смешно.

Путина тоже подменили. То есть помимо того, что у него четыре двойника, он еще и не Путин, примерно с 2006 года. А Витя. Нами управляет Витя. Потому что тот, настоящий Путин, он был не такой, он «обещал: удерживать цены на ЖКХ, цены на бензин, бороться с коррупцией, дать людям доступное жилье.» А Витя цены не удерживает.

(Тут маленькая закавыка: не вполне понятно, как в рамках этой логичной и убедительной теории объяснить недавнее исчезновение президента из всех СМИ на десять дней? Ладно, Витя заболел или еще что, но как же четыре его двойника? У всех сразу отпуск, что ли? Я не понимаю.)