Война 2020 года

Питерс Ральф

– У меня позади тяжелый день. Много работы.

– А в чем заключается ваша работа, Джефф?

– Я работаю с компьютерами.

Она на минуту задумалась.

– Очень интересно. Но не для меня. Математика никогда мне не давалась.

– Это больше чем просто математика, – сказал Райдер. Но он хотел увести разговор подальше от своей работы. Если она из КГБ, от него ей ничего не узнать.

– Послушайте, Валя, – решился он наконец. – Я еще не ел. Не составите ли вы мне компанию за обедом? Вы говорили, что тоже не пообедали.

Он преодолел свою трусость с налету,

быстро выговорив необходимые слова. Но с последним слогом его обуял страх. Вот теперь она уйдет.

– Как мило с вашей стороны, – тут же отозвалась она. Ее ответ последовал так незамедлительно, что от волнения он едва его расслышал. Он все еще не мог поверить, что она подошла к нему, что сейчас сидит рядом с ним.

– Я буду очень рада, – продолжила она, – пообедать с вами.

– Великолепно, – сказал Райдер, при всей охватившей его радости чувствуя, что готов рисковать ради этой женщины гораздо в большей степени, чем когда-либо намеревался.

Валя очень старалась не есть слишком быстро. Она хотела казаться прекрасно воспитанной, элегантной. Но очень уж трудно достойно реагировать на американский мир. Чересчур хороша еда, чересчур ее много. Даже Нарицкий, при всех его связях на черном рынке, не мог доставать мясо такого качества. Валя никогда не пробовала ничего подобного, и с каждым куском – а как трудно было заставлять себя тщательно жевать его, а не глотать сразу – в ней росло чувство благодарности вперемешку с гневом. Качество пищи, подаваемой иностранцам в ее родном городе, казалось унизительным для человека, никогда не знавшего такой жизни.

Она резала бифштекс на крошечные элегантные кусочки, а сама хотела схватить его руками и рвать зубами, как дикарка. Валя поняла, что и сама не подозревала, насколько в самом деле она голодна, пока официант не поставил перед ней тарелку.

– Еда очень хорошая, – сообщила она американцу. – Большое спасибо.

Тот кивнул:

– Рад, что вам понравилось. Как я хотел бы угостить вас настоящим американским бифштексом, прямо с боен Канзас-Сити. Вы бы язык проглотили.

Из его слов следовало, что американское мясо еще лучше. Но Валя не могла представить себе такого. Ей ни разу не доводилось пробовать такого мяса, она даже не подозревала, что подобное вообще бывает. А американец, похоже, находит его не слишком уж и хорошим. Он только ковырялся в своей тарелке. Это ее разозлило.

Возможно, он просто показушник, как почти все они. Не только американцы, вообще мужики. И все же этот казался особенным. Такой скромный, все старается угодить.

Зажатая между мужланами, с которыми познакомила ее Татьяна, Валя долго наблюдала за его отражением в зеркале, пока он наконец ее не заметил. Очень красивый чисто американской, какой-то мальчишеской красотой, и сперва она решила, что он сидит один из гордости.

Но в его движениях сквозила неуверенность, а когда их глаза наконец встретились, она не увидела в его лице того волчьего выражения, которое неминуемо присутствовало бы у такого красавца, будь он русским.

Возможно, он действительно хороший человек, порядочный и щедрый. Но тогда почему он дурно отзывается

о лучшей еде, какую она когда-либо пробовала?

– Очень вкусно, – повторила Валя вежливо, но твердо.

Похоже, он почувствовал, что сделал неверный шаг.

– Да, конечно, неплохо. Они здесь стараются как могут. Хотите еще картошки? Я свою все равно не осилю.

– Нет, – соврала Валя. – Я слишком много всего съела. Спасибо.

Ей хотелось закрыть глаза и прислушаться к чудесной мелодии, заигравшей во всем ее теле.

Она подцепила на вилку овощи в густом соусе, стараясь не капнуть на платье. Вале казалось, что она все бы отдала, даже пошла бы на преступление, ради хотя бы еще одного такого обеда.

Она следила за ним, сидящим за стойкой бара, и наконец решилась. Свиньям, которых подсунула ей Таня, явно требовалось только одно. В них не было будущего. От них ничего хорошего не дождешься. Но вот мальчишеского вида красавчик у бара… Пожалуй, в нем что-то есть. Достаточно молод, чтобы казаться свободным, чтобы иметь в будущем больше, чем в прошлом. Валя решила, что стоит попробовать. В худшем случае она все равно избежит противных лап старого пьяницы.

– Хотите еще чуть-чуть вина? – спросил он, уже взявшись за бутылку.

– О да. Пожалуйста. Видите, оно очень хорошее. Русское вино. Его делают в Крыму.

От нее не укрылось облачко, пробежавшее по его лицу, знак несогласия. Что с ним такое? Чего ему надо? Чего он еще может желать?

Валя решила, что он просто пытается произвести на нее впечатление. Ну и пусть – не самый худший способ. Он еще такой мальчик, а хочет, чтобы она видела в нем мужчину.

Валя снова сделала над собой усилие, чтобы не торопиться и перестать лопать, как изголодавшаяся дворняжка. В наказание за плохое поведение она заставила себя на минуту отложить в сторону нож и вилку и заговорить с американцем.

– Джефф, вы такой милый. Наверное, вы женаты, верно?

Она внимательно следила за выражением его лица. Никаких неприятных перемен: ни внезапного смущения, ни глупой таинственности.

Только едва заметное напряжение и отблеск боли в глазах.

– Нет, – медленно произнес он, – я не женат. Был. Но сейчас – нет.

– О, простите. Ваша жена умерла?

Он слегка улыбнулся, и выражение боли исчезло.

– Нет. Все не так страшно. Мы просто не подошли друг другу. Мы развелись.

«Наверное, какая-нибудь бессовестная американская шлюха, – решила Валя. – Стерва, у которой столько много всего, что она может себе позволить разбрасываться мужьями направо и налево».

– У вас есть дети?

– Нет, – сказал он. – Думаю, в этом нам повезло.

Затем он сменил тон и наклонился к ней поближе.

– А вы? Не могу поверить, что вы не замужем.

Валя проглотила еду и ответила ему очень серьезным взглядом.

– Мой муж погиб, – соврала она. – В самый первый день войны.

Он вжался в спинку стула и вытянулся как струна.

– Валя, простите…

– Я не хотела бы говорить об этом, – сказала она. – Сегодня я впервые провожу вечер вне дома. Моя подруга решила, что мне надо развлечься.