Война амазонок

Бланкэ Альбер

«Ну вот, – подумал он, очищаясь от тины, – в другой раз меня считают убитым. Итак, придется опять надеть лохмотья нищего!»

Глава 20. Измена

Когда королевская армия отступила от Парижа, когда стало возможным выжить из ратуши приверженцев Мазарини, городской мэр и губернатор Парижа маршал Лопиталь пытались было сопротивляться, опираясь на большинство голосов. Но народная ярость достигла крайних пределов. Бревна, хворост,

солома были кучами сложены у ворот ратуши и без всякого милосердия подожжены. Пожар продолжался всю ночь…

Чтобы не распространяться в описании бесчисленных ужасов междоусобной войны, запечатленных кровавыми страницами в истории Франции, мы просто скажем, что власти вынуждены были подать в отставку. Добродушный Бруссель был избран головой, а герцог Бофор губернатором Парижа. Его высочество герцог Орлеанский принял титул королевского наместника, а Кондэ наименовал себя генералиссимусом. Двор и парламент нашли убежище в Понтоазе, и Мазарини по королевскому повелению еще раз отправился в изгнание.

Терпеливый дипломат спокойно выжидал в Бульоне развязки, которую предвидел. Раздор не замедлил появиться между принцами и различными властями. В Париже происходили страшные беспорядки, партии усиливались, народ колебался и приставал то к принцам и герцогине Лонгвилль, то к коадъютору, всплывавшему наверх. Бофор каждый день имел в ратуше свидание с принцессой. Встревоженная странными поступками отца и его таинственными словами, она спешила ежедневно черпать мужества и советов в разговорах с Бофором.

– Отец изменяет нам! – говорила она Бофору. – У меня предчувствие, что он ведет переговоры с двором.

– Ах! Луиза, воевать гораздо легче, чем хлопотать о политике. Я не понимаю намерений принца Кондэ, который мог бы вести войска куда хочет, а сидит в Париже. Я не могу рассчитывать на таких многочисленных друзей, как он. Народ еще повинуется мне, но его нельзя удалять от рынков и предместий, он готов умирать на парижской мостовой, но не выдержит напора одного батальона, которым в чистом поле будет командовать Тюренн.

– Может быть, и Кондэ изменяет нам?

– Победитель при Линце и Рокроа? Не может быть!

– Вчера он не пришел ко мне в Тюильри.

– Тише! Кто-то идет.

Поспешно вошел Ле Мофф, лицо его было пасмурно.

– Вижу, – сказал Бофор, – ты принес недобрые вести.

– Ваше высочество, из всех врагов ваших самый опасный – коадъютор, вы это знаете. Чтобы сохранить свое влияние на народ и иметь в запасе право на благодарность королевы, он не нашел другого средства, как произвести себя в полководцы и пожаловать себя генералом.

– Хорош генерал и полководец! До сих пор он воевал только языком.

– Архиерейский дом, соседние

с ним дворцы и дома наполнены военными припасами и оружием. Об этом позаботились приходские священники по приказанию своего начальника коадъютора. Так что у него наготове огромная армия, которая находится в полном повиновении своих духовных пастырей.

– Но народ за меня!

– Только часть народа. Правда, состоящая из самых честных людей, но честные люди не составляют большинства.

– Но ведь это бездна гибели! – воскликнула принцесса.

– Уверен ли ты в том, что говоришь?

– Господин Гонди беспрерывно бывает у герцога Орлеанского. Свидания их происходят днем, но заговоры свои ведут они по ночам, в Люксембургском дворце, и тогда коадъютор приходит переодетым.

– Вот видите? – сказала принцесса, взглянув на Бофора. – Недаром я чувствовала, что земля дрожит подо мной!

– К счастью, принц Кондэ остается у нас, что бы ты ни рассказывал, друг Ле Мофф, его войска восторжествуют над благочестивыми мещанами и клиентами коадъютора.

– Господин Кондэ, – отвечал Ле Мофф еще угрюмее, – точно так же ведет переговоры через посредство Шавиньи.

– Не может быть!

– Это верно, как и то, что принц Кондэ выехал из Парижа час тому назад.

– Он выехал из Парижа? И я узнаю о том только через тебя?

– Это понятно. Гонди тщательно скрывает от вас все нити своих интриг. Вот уже три дня, что он работает против вас, вам передает только те известия, которые сам сочиняет для вас.

– Гнусный! Злодей! – сказал Бофор.

– Но если принц Кондэ бежал, из этого следует, что он продолжает быть врагом двора? – спросила принцесса, и в ее глазах блеснула надежда.

– Да, а предположите, что король простил ему, так он всех нас бросит, – сказал Бофор. – О! Мечты, мечты! Все исчезло, все сокрушилось, и стою я один, ни сил, ни помощи. Смерть готовится мне. Но пускай она приходит, я сумею встретить ее и покориться неизбежному року.

В эту минуту на площади протрубил трубач.

– Это парламентер, на нем белый шарф.

Но как они ни напрягали слух, голос парламентера не достигал до окон ратуши, тем более что он тотчас же был заглушен страшным шумом.

– Король в Сен-Жермене! – сказал Ле Мофф, у которого был самый тонкий слух.

В ту же минуту раздался барабанный бой. Со стороны набережной выступил полк и вскоре окружил площадь, на которой стояли толпы народа.

– Королевский полк!

– Мы будем сражаться! – воскликнул герцог, обнажив шпагу. – Готов ли ты, Ле Мофф?

– Ваше высочество, я всюду за вами, и если меня не убьют, то клянусь вам, быть мне вашим солдатом.