Война амазонок

Бланкэ Альбер

– Я знаю вашего отца, честнейшего человека на рынках, знаю вашу мать; но вас, дитя мое, я в первый раз в жизни вижу.

– Поклянитесь! – воскликнула она с усилием, как бы сомневаясь в истинности его слов.

– Клянусь.

– Хорошо! – сказала она. Опустив голову на подушки и закрыв лицо обеими руками, Маргарита залилась слезами.

– Теперь, дитя мое, доверяете ли вы мне?

– Да. Я хотела, чтобы вы поклялись, потому только, что я уверена, если бы ваша совесть запрещала вам поклясться

и вы требовали бы моего молчания, то я молчала бы.

– Ничего не понимаю.

– Не вы, герцог, навлекли на бедную девушку позор и презрение; но, как говорит мой отец, это сделали ваши враги, чтобы уронить вас в глазах народа. Если бы не так, я сумела бы пожертвовать собой и подобно вам могла бы сказать: это гнусная клевета.

– Но зачем же?

– Не расспрашивайте меня. Отныне в общественном мнении я несчастная погибшая девушка; отныне ни один честный человек не захочет дать мне свое имя, на что я имела прежде полное право; вот и все… Оставьте меня, уходите, живите в свете, гордитесь собой, гордитесь взятой на себя обязанностью, своим призванием, которое я поняла, и думайте иногда, что там, в толпе народа, есть душа, которая сочувствует вашим успехам, следует за вами, видит, куда вы идете, и рукоплещет вашему торжеству.

– Так ты разгадала меня, дитя? – воскликнул Бофор и протянул ей руку.

– Да.

– Но каким образом истина могла проникнуть в твою душу?

– Однажды вы ехали через рыночную площадь. Вы были верхом, окруженный блистательной свитой, вы были прекрасны, как король. Мать моя всегда толкует о вас с восторгом, а тут она точно с ума сошла от радости, так же как и все окружающие. Вдруг она сказала мне, указывая на вас: «Смотри-ка, Маргарита, вот какого мужа я желала бы для тебя».

Бофор улыбнулся.

– Бедная моя матушка! Она такая восторженная и в то время считала, что мой кузен Ренэ недостоин быть мужем ее дочери.

– Вы прекрасны, вы необыкновенная красавица, – сказал Бофор, рассматривая ее.

– А теперь, – продолжила она, выслушав его, – теперь Ренэ презирает меня.

– Нет, я этому не верю и не хочу верить. Увидев меня, он не мог сдержать своего гнева, и я угадал, что он вас любит.

– Любит он меня или нет, какое мне до этого дело! – воскликнула Маргарита в каком-то исступлении.

Но тотчас же успокоившись, она прикрыла руки и грудь одеялом, незаметно соскользнувшим с нее.

– Я забыла! – сказала она вдруг.

– Что такое?

– Когда меня схватили эти злодеи, в это время я несла к вам записку герцогини Лонгвилль.

– Записку!

– Этой записки я не нахожу у себя, вероятно, она попала в руки того злодея!..

– Вот это, может быть, разъяснит тайну. Знаете ли вы, что было в записке?

– Нет.

– Я сам это узнаю. Не расскажете

ли вы мне, что там происходило?

– Меня отнесли в гостиницу «Красная Роза». Была минута, я надеялась, что меня избавит всадник, который дрался как лев, защищая меня, когда я позвала его на помощь.

– Мне говорили. Я похлопочу о нем.

– Его зовут Жан д’Эр.

– Он из Лотарингии – отыскать несложно. Потом?

– Я оставалась одна, привязанная к креслу. Слабый свет освещал комнату. Вдруг вошел человек. Он был одет точно как вы; волосы у него такие же белокурые и в локонах, как и ваши. Таких я никогда не видела и потому подумала, что…

– Но вы могли видеть его лицо?

– Он не дал мне времени рассмотреть его; вошел, закрывшись плащом, и погасил свечи.

– Злодей!

– Не могу описать, какое чувство негодования, стыда, ярости я испытывала. Я плакала, умоляла, кричала – ничто не смогло вызвать жалость этого злодея! В это время развязался платок, привязывавший меня к креслу, и я стала защищаться. Я била его по лицу – когда рассвело, я увидела кровь на своих ногтях. Только тогда я вспомнила, что вцепилась в его шею ногтями.

Маргарита с трудом приподнялась, из последнего чувства сомнения взглянула на шею Бофора; но его шея была бела и чиста, как у лучшей античной статуи, и не имела ни малейшего признака вчерашней борьбы.

– Я отомщу за вас, – пообещал герцог, вставая.

– Да, отомстите за меня и главное – простите меня.

– Простить вас? Но за что же?

– За то, что я осмелилась…

– Вы ангел Божий, и я буду любить вас, как родную сестру.

– О! Благодарю!

– Ну, а теперь не скажете ли вы мне ваше имя?

– Маргарита, – отвечала она слабым голосом и не спуская с него глаз.

– Прощайте, Маргарита или, вернее, до свидания, Маргарита. Я еще приду к вам, – сказал он своим звучным и мягким голосом.

Герцог вышел, из другой комнаты послал ей еще привет рукой.

Когда он удалился, Маргарита вздохнула свободнее, но вдруг всем телом задрожала: из-за полога над ее кроватью вышел человек, и его бледное лицо, сжатые зубы, мрачная решимость, сверкавшая в его глазах, перепугали до смерти молодую девушку.

– Ренэ! – воскликнула она.

– Да, Ренэ… Ренэ все слышал, – сказал он глухо.

– Ах! – воскликнула она, закрыв лицо руками.

– Этот человек чудовище лжи и коварства! У него есть тайна – я открою ее, и тогда горе ему, горе!

– Ренэ! Ты ошибаешься!

– Нет, справедлив он или нет, все равно – мне нужна кровь его, вся кровь его!

– О Боже! Ты пугаешь меня! Ты ненавидишь герцога?

– Да, ненавижу! Во мне есть силы и решимость, чтобы погубить его!

– Но за что же, Боже мой?