Война Бешеного
Шрифт:
— Вероятно, вы обратили внимание, что администратор не сразу назвал вам мой номер, — догадался Савелий.
— Обратил, — улыбнулся генерал. — И что?
— В двенадцать сменился ночной портье, а в два, за полчаса до вашего приезда, у меня вдруг начался потоп в ванной. Не может же приличный человек, четко оплачивающий все счета, жить с такими неудобствами! — Он хитро прищурился.
— И тебя перевели, с долгими извинениями, в другой номер, — закончил за него генерал. — Ладно, показывай, что в рукаве припрятал?..
И стал внимательно слушать подробный комментарий
— Да… — Богомолов почесал затылок, — удачно ты здесь отметился, Савушка, весьма удачно! Можно сказать, подцепил такую рыбину на крючок. Вот как бы ее не упустить, а вытащить? — задумчиво проговорил генерал, но после паузы стукнул себя по колену кулаком. — Пора нам Велихова в Россию выманивать! Другого способа сладить с ним я не вижу. Здесь с него как с гуся вода, все наши усилия заденут его примерно как пылинки при небольшом ветерке.
— Как же, выманишь его, — скептически хмыкнул Савелий, — там у него сплошные проблемы, а тут он как сыр в масле катается. Он здешнюю жизнь ни на что не променяет. Видели бы вы, какой у него домина!
— Откровенно говоря, мне его чувства до лампочки! Надо нам свою игру вести, иначе не выиграть. Пожалуй, я сейчас в наше посольство отправлюсь. Свяжусь по спецсвязи с моими ребятками из аналитического отдела, пусть они сюда досье на Велихова вышлют. У нас много чего на него набралось. Да ты и сам почти все знаешь, досье читал: и терроризм, и «черный нал», и заказные убийства… Попробуем его из Израиля выкурить. Надеюсь, местным властям наше досье на господина Велихова активно не понравится, а кроме того, есть у меня в запасе один сюжетец, который и тебе знать не надо.
Савелий удивленно взглянул на генерала.
— Я его для своего давнего знакомца берегу, — продолжил тот. — Думаю, после того как он мою историю услышит, нашему хитрому еврею Аркадию Романовичу очень неуютно станет жить на земле его предков. В семье ведь не без урода. Постараюсь сделать так, чтобы деваться ему было некуда, кроме как вернуться на ограбленную им родину, то бишь в Россию.
— Ну, тогда ему лучше сразу в петлю, — сказал Савелий, — он же не дурак, понимает, что его ждет в России.
— А мы все по-умному сделаем. Чтобы у него таких мыслей не возникало. Примем его, как говорится, с распростертыми объятиями. Ну, потребуем, конечно, для отвода глаз кое-какие налоги заплатить. А так будем его беречь как зеницу ока, чтобы не спугнуть.
— Вообще-то, Константин Иванович, вы это красиво придумали, — согласился с генералом Савелий. — Если, конечно, все получится и он не только клюнет, но и заглотит приманку?
— Посмотрим-посмотрим… Ты, кажется, в море собирался купаться? Так давай вперед и с песней! Чтоб духу твоего здесь не было! А пленочку твою я к рукам приберу: она со мной в Москву с диппочтой улетит. Согласен?
— С вами не согласишься, себе дороже станет, — буркнул недовольно Савелий.
Ему не понравилось, что его как бы невзначай отодвигают подальше от Велихова, но он чувствовал, что сейчас генерал прав на все сто.
— Ну, вот и прекрасно!
— Одиннадцать дней.
— Ого! Мне бы хоть пару дней пожить так: лежи, живот грей на солнышке… Увы, не имею права сейчас отдыхать. А ты давай бери свое — заслужил!
Они простились. Генерал поехал в посольство, а Савелий, сдав номер портье, направился в Эйлат греться на солнышке.
Пока Савелий нежился у теплого моря, генерал Богомолов развил бурную деятельность. В тот же день из Москвы ему было выслано досье на Велихова, и Константин Иванович связался с тем давним знакомцем из израильской спецслужбы и договорился о встрече.
…История их знакомства уходила в далекое прошлое. Отец Соломона, недавно возглавившего один из отделов израильской контрразведки Моссад, Моисей Маркович был старым чекистом и некоторое время начальником и наставником молодого Богомолова. Богомолова Моисей называл своим любимым учеником, а ставший теперь большим начальником Соломон ребенком звал будущего генерала «дядя Костя» и обожал сидеть у него на плечах.
В светлом, скромно, по-деловому обставленном кабинете навстречу Богомолову из-за стола поднялся высокий человек лет под сорок. Его черная шевелюра была уже заметно тронута сединой. Трудно было узнать в нем живого белозубого востроносенького парнишку, который прыгал на крепких плечах двадцатипятилетнего Кости Богомолова.
— Постарел ты, братец, однако, — пожимая руку хозяину кабинета, заметил генерал.
— А ты, дядя Костя, все такой же бравый, — сдержанно улыбнулся Соломон. — Присаживайся. Что будешь пить? Сок? Виски? Коньяк? Или… Слушай, давай тяпнем традиционные русские сто пятьдесят граммов. Есть у нас тут неплохой напиток, аналогичный излюбленному русскому. «Голден водка» именуется, мы ее для простоты «голдовкой» кличем…
Он достал из шкафа бутылку, две небольшие рюмочки и аккуратно наполнил их.
— Ну, за встречу! — Они чокнулись.
— Сколько лет мы с тобой не виделись, дядя Костя?
— Наверное, порядка двадцати. — Богомолов подзабыл точную дату отъезда Соломона в Израиль, которому он в свое время по мере возможностей способствовал. — Давай вторым тостом родителей твоих помянем! — Соломон разлил водку. Выпили, естественно, не чокаясь.
— Как отец твой мечтал, чтобы ты работал в органах… И, видишь, сбылось…
— Генетика, дядя Костя, как известно, буржуазная лженаука, — отшутился Соломон, но какая-то печальная тень легла на его красивое лицо. — Если и деда с бабкой вспомнить, то я вообще спецслужбист в третьем поколении… Похоже, мне это на роду написано…
— Отца-то вспоминаешь?
— Конечно, дядя Костя! — Ответ прозвучал резко. Было ясно, что Соломон не слишком расположен распространяться на эту тему.
И Богомолов, может быть, лучше других знал почему. Чекистская карьера Моисея Марковича закончилась в одночасье, когда Соломон после средней школы неожиданно для всех вступил в кружок по изучению иврита, стал посещать синагогу и через год подал документы на выезд в Израиль.