Война без особых причин
Шрифт:
– А что с вами было? – прочавкал я набитым ртом.
– С нами? – переспросил дядя Коля. – С нами все просто вышло. Когда вы с Осиной прорвались, началась суматоха. Вы ведь мента завалили, – дядя Коля испытывающе посмотрел на меня. Я перестал жевать и кивнул.
– Знаю.
– Ну да и хрен с ним, – улыбнулся дядя Коля. – Только менты разозлились после этого. Начали палить. Наши и азера давай в ответ стрелять. Тут мы с Длинным под шумок и свалили. Ночь просидели в лесу. В город вернулись днем. А когда Осина свой номер отколол, менты начали
– Постой! – перебил я дядю Колю. – Какой номер?
– Ты что, не знаешь? – удивился дядя Коля. Я помотал головой.
– Ну ты даешь. Где ты отсиживался-то? В подвале что ли? Об этом даже по телевизору говорили.
– Да скажи ты толком! – не выдержал я. – Что Осина сделал? Дядя Коля мелко посмеялся.
– Он просто взял, подъехал к «Кавказской кухне», где азера собираются, и закидал ее гранатами, – и дядя Коля восхищено покрутил головой. – Просто взял и закидал гранатами!
– Ни –че-го-се-бе! – выдохнул я.
– Да, – подтвердил дядя Коля. – Это ты точно сказал. В результате там куча трупов. Менты стоят на ушах. Начали облаву. Мы с Длинным чудом не попались, а Андрею не повезло.
– И что ему теперь будет? – спросил я.
– Орден! – коротко хохотнул Длинный. – За боевые заслуги!
– Я не отрываясь смотрел на дядю Колю. Он немного подумал и ответил:
– Не знаю. Я к нему адвоката заслал. Вроде бы у ментов доказательств против Осины нет. Сам он пока молчит.
– И будет молчать, – уверенно сказал я. – Хрен они его расколят.
– Посмотрим. Менты на Андрюху злые. Сейчас они его в пресс-хату сунули. Но он вроде держится. Самое плохое, менты его со стволом взяли. Так что срок у него уже есть.
– Н-да, – протянул я. – Не повезло. Мы помолчали.
– А что с Чибой? – вспомнив спросил я.
– Чибу тоже взяли. Еще на стрелке. Но он ствол скинул, так что скоро выйдет, – ответил дядя Коля.
Мы опять замолчали. Я думал об Осине. О том как ему сейчас плохо наверное. И помочь ничем нельзя.
А еще я чувствовал глубоко затаенную радость и торжество, что в тюрьме не я. Это странным образом возвышало меня над Осиной. Делало лучше.
Это было нехорошее чувство. Это было плохое чувство. Я это понимал, но ничего не мог с собой поделать.
20
В город мы вернулись через месяц. Как раз выпал первый снег. Я сразу поехал домой. Я хотел видеть Юлю. Боялся предстоящего разговора, но понимал, что его не избежать. А раз так, то лучше не тянуть, лучше сразу…
Я открыл дверь свои ключом. Бесшумно вошел. Прислушался. В квартире была тишина. Я заглянул на кухню, в зал. Ничего. Прошел в спальню и увидел Юлю. Она спала, лежа на боку, подсунув под щеку сложенные ладошки. На щеках ее я увидел дорожки слез. Сердце защемило. Я присел на кровать. Коснулся ее плеча. Юля открыла глаза. Непонимающе посмотрела на меня.
– Вадик… – прошептала она, – ты вернулся… – и вдруг горько заплакала уткнувшись в подушку. Я робко
– Юль, – бормотал я, – Юль, успокойся. Я вернулся, все хорошо. Ну успокойся, Юль! Ну пожалуйста! Юля подняла от подушки заплаканное лицо.
– Что ты говоришь, Вадик! – закричала она. – Ты же исчез. Сказал, что едешь по делам и исчез! Приходила милиция! Они все здесь обыскивали! Они сказали, что ты бандит! Что ты убил человека! – Юля схватила меня за плечи. – Вадик, скажи, что это не правда! Вадик! – она затрясла меня. – Скажи!
Я молчал. Юля отпустила меня. На лице ее появилось выражение безысходного отчаяния. Она спрятала лицо в ладони и заплакала навзрыд как обманутый ребенок. У меня все внутри перевернулось от жалости. Я обнял ее. Прижал к себе. Я хотел что-нибудь сказать, как-то успокоить. Но не было слов. Да слова и не помогли бы.
Постепенно рыдания стихли. Юля подняла голову, вытерла слезы. Решительно высвободилась из моих объятий. Слезла с кровати. Только сейчас я заметил, как сильно выпирает живот. Юля накинула халат. Встала у окна спиной ко мне.
– Вадик, мы должны сейчас все решить, – тихо сказала она не оборачиваясь. – Я не хочу, чтобы тебя убили. Я не хочу, чтобы мой сын рос без отца. Я подошел к ней. Взял за плечи. Юля резко вырвалась.
– Меня не убьют, – сказал я, глядя ей в затылок, – и сын не будет расти без отца.
– Да? – Юля развернулась ко мне. – В тебя уже два раза стреляли! Ведь на свадьбе стреляли в тебя? Или во всех вместе? Ответь!
– Во всех вместе, – сказал я. Юля схватила меня за грудки.
– Ведь они убили, Вадик! Восемь человек убили!
Они и меня могли убить! И тебя! Они так и моего сына убьют! Я не хочу этого! Ты слышишь?! Не хо-чу! Я сжал ее руки и отвел от себя.
– Не убьют, – сказал я. – Они больше никого не убьют.
Юля поперхнулась словами. Несколько минут мы смотрели друг другу в глаза.
– Бесполезно, – сказала вдруг Юля. – Будут другие. Я отпустил ее. Отошел. Сел в кресло. Закурил.
Глубоко затянулся. Юля опустилась возле меня на колени. Заглянула мне в лицо.
– Вадик, – умоляюще произнесла она. – Уйди от них. Я тебя прошу. Я тебя заклинаю. Уйди. Не нужны нам такие деньги. Проживем. Я буду работать. Мои родители помогут. Только уйди. Ради меня. Ради ребенка. Пожалуйста, Вадик.
Я погасил сигарету. Юля с ощутимой надеждой смотрела на меня. Я поднял ее. Посадил на колени. Я заговорил, медленно, нараспев, словно рассказывая сказку.
– Мы уедем с тобой. Уедем к морю. В Крым. Ты никогда не была в Крыму, я знаю. Это лучшее место на земле. Мы поселемся у самого моря, в небольшом домике. Зачем нам большой? У домика обязательно будет веранда. Мы будем сидеть на ней вечерами и смотреть на море. Оно не Черное, Юль, оно синего цвета. Представляешь себе – синееморе и белые барашки волн. И никого вокруг. Только ты, я и наш сын. Мы будем счастливы, Юль. Я обещаю тебе. Так и будет. Ты поедешь со мной?