Война будущего

Стирлинг Стивен Майкл

функционирования самоуправляющихся грузовиков без участия водителей.

Сократившийся в настоящее время трафик делает эти самоуправляемые машины

эффективней водителей-людей.

После загрузки в программы компьютера маршрута грузовик благополучно и без

проблем доставляет теперь любые грузы за наименьшее время и по наилучшему

возможному маршруту.

Доукомплектуйте ваш личный состав пятнадцатью машинами, прибывающими в

лагерь переселенцев Блэк-Ривер. Их личный состав используйте для выполнения

других обязанностей.

КОНЕЦ СООБЩЕНИЯ

«Например, каких?» , подумал Яник, взглянув на необработанные сосновые доски штабной

дежурки.

Хотя он подозревал, что их направят выполнять полицейские функции. Обычная регулярная полиция была сильно перегружена. Теперь, когда лояльные властям граждане находились в лагерях, для криминального элемента наступило воистину раздолье - врывайся, грабь, жги!

«Неужели эти чертовы идиоты думают, что смогут сбыть сейчас кому-то какой-

нибудь краденый телевизор?
– это выше моего понимания» . Если и есть еще орудующие

где-то шайки мародеров, их наверняка больше интересуют канистры, наполненные бензином или военным топливом. «Хотя я голову даю на отсечение, что удастся сохранить свои бриллианты», улыбаясь, подумал Яник. Он посмотрел в открытую дверь и почти побежал к своей конторе, увидев идущего туда лейтенанта Риза. Он заставил себя остановиться и дождаться его. Риз шел туда лишь для того, чтобы узнать, не поступало ли каких-нибудь распоряжений насчет него. А они так всё и не приходили. «Сэр», энергично сказал Риз, четко отдав ему честь. Яник тоже в ответ отдал ему честь, но менее четко. «Ничего нового, лейтенант. И приказ, запрещающий личные сообщения, по-прежнему в силе». Риз ошеломленно опешил. «Я и не намеревался отправлять никаких личных сообщений, сэр. Я просто пытаюсь выяснить, не поступало ли каких-нибудь распоряжений назначить меня туда, где я смогу принести наибольшую пользу. Я тут трачу время и силы впустую». «Не согласен с вами», ответил ему капитан. У Риза, может, и были способности, которые можно было бы применить в каком-нибудь другом месте, но он был очень хорошим офицером, и он, безусловно, не терял тут времени даром. «Вы здесь для нас очень ценный офицер, лейтенант. И я отправил ваш запрос наверх. Там знают, где вы находитесь, и что можете и умеете, и когда вы им понадобитесь, вас известят. А пока, тем временем, мне очень нужны компетентные офицеры». Риз опустил глаза. «Есть, сэр». Яник присмотрелся к нему из-под опущенных бровей. «Боюсь, что там наверху, вероятно, еще даже не приступили к анализу ситуации, Риз. Возможно, ваши умения и то, чему вы обучены, пригодятся лишь через несколько месяцев». Он бросил донесение, которое держал в руках, в общую кучу, которую нужно было еще разобрать. «Не беспокойтесь, на ваш век бессонных недель еще хватит. А пока, между тем, мне поступила информация, что какие-то заключенные соорудили где-то в лагере самогонный аппарат. В интересах сохранения спокойствия, и чтобы предотвратить отравление этих и других людей, нужно, чтобы вы его нашли и избавились от него». «Слушаюсь, сэр». Риз помолчал. «Но они ведь тогда просто установят еще один, новый, сэр». Яник уже читал следующее донесение. «Думаете, я этого не понимаю, лейтенант?» Он поднял глаза и посмотрел на него. «Нам нужно чем-то занять гражданских».

МЕДСАНЧАТЬ ЛАГЕРЯ ДЛЯ ПЕРЕМЕЩЕННЫХ ЛИЦ,

БЛЭК-РИВЕР

Мэри Шей записала что-то в медкарточку пациента и подошла к следующей койке; под лазарет здесь использовалось несколько огромных жилых трейлеров, наряду с навесами, сараями и палатками, а также - как она подозревала - части больших сборно-разборных курятников, но, по крайней мере, они укрывали от дождей, и в них имелись полы. Все остальное в этом лагере представляло собой грязную липкую глину; и, конечно, воздух и запахи в медсанчасти были лучше. Они пользовались хлорными отбеливателями в огромных пластиковых бутылках, изъятыми из химчисток, заменявшими им медицинские дезинфицирующие средства. Она вставила старомодный ртутный термометр пациенту под язык и проверила его пульс; кожа была несколько липкой и влажно-теплой. Что-то слишком быстро. Температура у

него была сто и один градус [по Фаренгейту] , она немного спАла. К сожалению, подумала

она, к концу дня она снова повысится. Ее сильно беспокоила антисанитария в этом поспешно сооруженном лагере. Санитарные условия здесь абсолютно не соответствовали тому количеству людей, которые здесь находились, и несмотря на то, что они, как предполагалось, должны были являться центром, снабжающимся всем необходимым, госпиталю постоянно не хватало самого основного. Она подозревала, что болезнь этого пациента связана с водой, возможно, даже, это холера; на это положительно указывала диарея, но точно это будет известно только после того, как поступят результаты анализов из лаборатории. А лаборатория находилась в еще худшей форме, чем лазарет. Питание тоже было неважным. Фасоль да рис в основном.

Иногда она просто физически жаждала мяса; словно сами зубы ее умоляли ее дать им

пожевать животный белок. Когда в лагерь действительно завозили мясо, врачи и медсестры настаивали на том, чтобы

большая его часть передавалась в медсанчасть, до того как оставшаяся его часть

распределялась по остальному лагерю. Мясные бульоны, которые они готовили, пациентам очень помогали, и они следили за тем, чтобы все беременные или кормящие матери получали свою порцию мяса. От запаха готовящегося супа или жареного мяса у нее действительно в буквальном смысле слова текли слюнки. И кофе, боже, если б она

только могла выпить хоть чашечку кофе! Следующей пациенткой была пожилая женщина с очень высокой температурой, тошнотой и сильной диареей. Она жаловалась на боли в суставах и на головную боль. Доктор Рамссингх отправился в штаб, чтобы переговорить об этом с капитаном. Два пациента вряд ли можно было считать эпидемией, но такие серьезные и многозначительные симптомы игнорировать было нельзя. Когда Мэри тоже положила термометр ей под язык, пожилая женщина взглянула на нее блестящими от лихорадки глазами. «Не хочу стать обузой», сказала она. «Вы никакая не обуза», заверила ее Мэри. «Скоро вам будет лучше». Она, конечно, надеялась на это. Недопустимо, чтобы в этом лагере началась холера. Этим людям лучше было бы оставаться в их собственных домах, чем здесь, рискуя заразиться быстро распространяющейся смертельной болезнью. Многие, она это знала, возражали против этих - иного слова и не подберешь - концлагерей. Она была в курсе, конечно, аргументов военных о том, что так эффективнее, но любое место, настолько плохо выстроенное и организованное, что населению уже менее чем через месяц угрожает эпидемия холеры, вряд ли может считаться моделью организации. Хотя, если честно - она погладила женщину по руке и двинулась дальше - если жалкий ручеек продуктов и другого необходимого, поступавшего в лагерь, представлял собой максимум того, на что были способны власти, значит, те гражданские, которые рассчитывали только на собственные силы, довольно быстро начнут голодать. Проблема также заключалась в том, что не было никаких иных источников новостей, кроме тех, которые они получали от военных. Мэри не могла не чувствовать себя тревожно и дискомфортно, когда ее ограничивали лишь одним источником информации; не было никаких возможностей перепроверить ее по другим источникам. Власти, конечно, не рисовали перед ними лучезарные перспективы. Послушать военных - так всё за

пределами это лагеря превратилось в радиоактивный пепел. «Но судя по тому, что мы

видим собственными глазами, это неправда». Так почему же военные говорят им именно

это? В начале палаты вдруг возникла какая-то суматоха, и Мэри подняла глаза. «Это больничная палата», объясняла кому-то медсестра. «Вам нужно отвести их в лазарет». «Вот только не надо нам говорить, что нужно вести их куда-то еще», сказал какой-то мужчина, а вообще-то он даже кричал. «Неужели не видно, что им плохо, что они больны?» «Пожалуйста, помогите нам!», в отчаянии произнесла женщина, стоявшая рядом с ним.

Мэри направилась к ним. «О Боже» , подумала она, «у них дети».

Один из них - младенец на руках у матери, а другой был примерно четырехлетнего возраста. Внутри у нее всё похолодело. Холера очень тяжело отражалась на очень молодых и очень старых. Они с медсестрой встретились глазами и, не сговариваясь, пришли к одному и тому же. «Если кто-нибудь из вас останется с сестрой и поможет ей заполнить карточку, я помогу другому из вас положить этих детей». Мэри положила на стол свой лоток и протянула руки к малышу. Мужчина с женщиной переглянулись, после чего мужчина протянул ей ребенка, которого он держал на руках; мальчик, увидела Мэри. Она взяла его и повела женщину по палате к детской кроватке с боковыми стенками, которой Мэри теперь безумно обрадовалась, кто бы ни собрал и не установил ее здесь. Всего лишь одна, печально подумала она. «Какие у них симптомы?», спросила она у матери. Ей даже не нужно было дожидаться ответа «высокая температура»; она даже через одеяло чувствовала, как ребенок весь горит.

«Лед» , подумала она, «где же нам взять лед?»

«Понос», сказала мама дрожащим голосом. «Постоянный, не прекращающийся». Это был симптом, которого Мэри боялась больше всего. Она быстро и умело обнажила

малыша, вытерла его и надела на него памперс. «Долго он не продержится» , горько

подумала она. Придется ей теперь привлечь кого-нибудь из гражданских помочь им со стиркой, может быть, даже организовать целую прачечную. Похоже, теперь тут потребуются серьезные усилия, регулярный и тщательный уход. Проблема была в том, где взять столько топлива, чтобы кипятить всю эту воду? Придется, наверно, отправлять людей за пределы лагеря, пилить деревья, затем рубить их на дрова, после чего разжигать костры и следить за ними. Ну, по крайней мере, это хоть чем-то займет людей. Тех, кто здоров. Вопрос стоял теперь в том, у скольких из них в организм уже проникла эта болезнь, начавшая свою разрушительную деятельность? Она стала слушать маму, находившуюся в состоянии, близком к панике, женщина снова и снова перечисляла симптомы. Мэри внимательней к ней присмотрелась и заметила у нее

лихорадочный румянец и слишком ярко блестевшие глаза. «Боже, помоги мне!» , подумала

она, словно произнеся самую короткую и самую отчаянную молитву в своей жизни. Мэри принесла стул и усадила на него мать. «Поберегите силы», предупредила ее она. «Вам они понадобятся». Затем она подошла к шкафу и вернулась с несколькими бутылками воды, обогащенной витаминами и минералами. «Пусть пьют это, и как можно больше», проинструктировала она ее. «Понимаю, что у них проблемы с желудком, и им этого не захочется, но им это нужно, так что не сдавайтесь и настаивайте». Она положила рядом на тумбочку два небольших полотенца и бутылочку с медицинским спиртом. «Если у них резко подскочит температура, протрите их вот этим. Я скоро вернусь». Когда она шла по проходу между койками, к ней подошел отец, крайне встревоженный, он не мог отвести глаз от своей жены и детей. Они с медсестрой на мгновение обменялись беглыми взглядами. «Идите скажите доктору», сказала сестра. «Я присмотрю здесь за всем».