Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Все это время Нитса терла пальцем фотографию Грейвера. Это был всего лишь маленький снимок, но она верила, что фотокамера улавливает некую частицу души человека.
— Можно оставить ее у себя? — спросила она.
— Ты можешь оставить ее. Можешь сжечь ее. Можешь делать с ней все, что хочешь.
— Ты уверен. Ты больше никогда не увидишь эту фотографию.
— Совершенно уверен.
— Когда ты хочешь, чтобы проклятие начало действовать?
— Прямо сейчас.
— Я не знаю точно, сколько пройдет времени. Проклятие на профессию подействует раньше, чем проклятие на здоровье, но оба скоро вступят в силу.
— Большое спасибо, — сказал Авракотос.
—
— Нет, это все.
Конечно, если бы сыщики из управления внутренней безопасности или контрразведки проведали, чем занимался Гаст Авракотос в доме у Нитсы, они бы немедленно устроили ему психиатрическую экспертизу. Принимая во внимание его допуск к самой секретной разведывательной информации, его могли посчитать серьезной угрозой для национальной безопасности. Но встреча с Нитсой имела сугубо частный характер, а проклятия и призывы к потусторонним силам оказали удивительно благотворное влияние. Когда Авракотос подъехал к воротам ЦРУ, он был убежден, что Грейвер больше не сможет причинить ему вреда. Нитса позаботится об этом. Он заметно воспрянул духом и снова поверил, что ему суждена особая участь, как и говорила его мать. Он не знал, как и когда это произойдет, но твердо решил оставаться на своем месте в ЦРУ, пока не настанет время.
Его план был очень простым. Вместо того чтобы вступать в открытый конфликт с Клэром Джорджем, где у него не было шансов на успех, Авракотос решил отступить в тень и выждать время, пока не найдется способ вернуться к работе на своих условиях.
Проблема заключалась в том, что его стратегия выглядела практически неосуществимой. В полувоенной атмосфере Агентства никому не позволено даже на мгновение выпасть из командной цепочки. Без соответствующих приказов оперативные сотрудники лишены возможности действовать: они не могут пользоваться служебным телефоном, не получают денег и даже не могут поставить свою машину на служебной стоянке. Система тщательно устроена таким образом, чтобы противник не мог причинить Агентству урон изнутри.
Авракотос несколько лет готовился к подобному моменту — наверное, сразу же после увольнений «Резни в день Хэллоуина» в 1977 году. Когда-то в Афинах Клэр Джордж поддержал его после того, как ЦРУ попыталось уволить греческих оперативников под предлогом сокращения штатов за рубежом. Но Авракотос понимал, что творится на самом деле. Для него это было нечто иное, как бюрократическая чистка по этническому признаку. С тех пор он был твердо убежден, что рано или поздно «аристократы» примутся и за него. Когда это произошло, он был готов.
У Гаста на руках оставался один сильный козырь. В данный момент он находился вне досягаемости Секретной службы, в служебном отпуске, и предположительно завершал курс изучения финского языка. По расчетам Авракотоса, у него оставалось от трех до четырех недель до тех пор, пока финансовый отдел не доберется до него и не остановит выплату жалованья. Если к тому времени он не получит приказа, то лишится и других привилегий. Но, по мнению Авракотоса, четыре недели на разработку плана дальнейших действий были даром свыше.
К тому времени он располагал определенными сведениями, которые могли помочь в его поисках. К примеру, он знал, что ЦРУ намеренно зашоривает своих сотрудников. Из тысяч оперативников, аналитиков и администраторов, ежедневно встречавшихся в коридорах Агентства, лишь считаные единицы имели представление о том, чем занимаются другие. Даже люди, работавшие в одном отделе или на одном этаже, понимали, как опасно проявлять любопытство. Поэтому Авракотос, мастер обмана, расхаживал по белым коридорам Лэнгли
Единственное, чего Авракотос не мог допустить, это случайная встреча с Грейвером или Клэром Джорджем. За этим последовало бы официальное рассмотрение его проступка, не сулившее ему ничего хорошего. Время неумолимо шло вперед, подгоняя его к достижению цели: найти достаточно смелого человека, который мог бы пристроить его на оплачиваемую должность до окончания служебного отпуска и прекращения выплаты жалованья.
Первый знакомый, к которому он обратился — руководитель одного из подразделений Латиноамериканского отдела, — и глазом не моргнул, когда Гаст объяснил, какая услуга ему нужна. Его не смутило даже предупреждение, что это может оказаться незаконным и по меньшей мере вызовет ярость Джорджа Клэра. Если бы его ранг был хотя бы на одну ступень выше, Джордж бы автоматически получил уведомление о новом назначении Авракотоса, но судьба распорядилась так, что Гаст обрел безопасную гавань, не засветившись на радарном экране своего бывшего начальника. Теперь время было на его стороне. «Без этой должности я бы погиб, — позднее вспоминал он. — Поэтому я пошел ва-банк».
Авракотос выиграл время, но для решения следующей задачи ему пришлось обратиться к очень необычному и практически невидимому соратнику. Все знали, что Гаст обладает даром заводить врагов в собственной организации. Это неизменно преграждало ему путь к высотам, куда мог бы привести его многочисленные таланты. Но мало кто знал о разветвленной сети тайных союзников, выстроенной им за годы службы в ЦРУ. Эти люди были готовы прийти ему на помощь в таких обстоятельствах, которые для других были бы немыслимы.
Авракотос был далеко не первым оперативным сотрудником ЦРУ, осознавшим ценность рядовых членов разведывательной организации. Каждому американскому шпиону за рубежом известно, что одними из самых ценных объектов для вербовки во вражеской спецслужбе являются сотрудники нижнего звена: шифровальщики, секретари, курьеры и так далее. Но очень редко встречаются оперативники, которые сознательно заводят друзей среди «черни» в собственной организации. Авракотос всегда чувствовал себя удобнее среди этих представителей низшей касты, чем рядом с холеными высокопоставленными офицерами секретных служб. Он стал водить знакомство с ними, начиная с первого дня своей работы в ЦРУ.
При любой возможности Гаст старался приходить им на помощь. Он стал защитником несправедливо обиженных и презираемых. И наконец, он никогда не скрывал от них своего отношения к сотрудникам «голубых кровей».
Самой характерной чертой этой сети был ее этнический состав. Большинство «тайных агентов» Авракотоса были афроамериканцами и не могли понять, почему они хранят верность человеку, который в лицо называет их «ниггерами». Для Авракотоса все было просто. Он находил общий язык с афроамериканцами, потому что они ничем не отличались от него. «Если ты выходец из Эликиппы и служишь в ЦРУ, то черный ты или нет, тебя все равно считают ниггером», — говорит он. По словам Норма Гарднера, заместителя Клэра Джорджа, наблюдавшего за этой системой в действии, «просто поразительно, как Гасту удавалось убеждать темнокожих сотрудников выполнять его поручения в Агентстве».